Океан Бурь. Книга вторая

— Чего это я не верю. Я сам с одним реактивником знаком: капитан Инаев, — сказал Володя и отвернулся. Еще подумает, что он расхвастался от зависти. Хотя, если по-честному, то он, конечно, завидует этой девчонке. Столько она знает всего! Столько видела всего! Нет, пожалуй, очень хорошо, что ничего само в руки не дается, все надо самому добывать. Вот он и приехал сюда, чтобы добиться своего.

Не догадываясь о его гордых мыслях, Катя сообщила:

— И еще вот что: стоит мне развести костер на этой полянке, они увидят и спустятся.

Заложив руки за спину и глядя на носки своих блестящих сапожек, она пошла вдоль реки. Потом остановилась, подняла плоский камешек и ловко, совсем как мальчишка, запустила его по воде. Это называется «блинки печь», Камешек шлепнулся два раза. Она бросила еще несколько камешков, но больше четырех блинков у нее не получилось.

Презрительно скосив глаза, Володя смотрел на ее старания, хотя для девчонки совсем неплохо. Но он и не собирался соревноваться с ней. Он просто хотел показать ей, на что способен мальчик. Пусть не очень-то зазнается.

Выбрав камешек, он нарочно небрежно швырнул его. Один блин.

Катя улыбнулась и ловко испекла четыре.

А у Володи больше одного никак не получилось, шлепнется разок — и бульк в воду.

Стряхнув с ладоней песок, Катя торжествующе посмотрела на Володю.

— Ладно уж, пойдем, — сказала она снисходительно.

— А вот это видела! — воскликнул Володя и, пригнувшись, пустил камешек впритирку. — Считай, не запинайся!

Получилось шесть блинков. Катя заморгала ресницами, а Володя все бросал и бросал камешки.

— Считай! — вскрикивал он каждый раз. — Считай-успевай!

И все кидал и кидал. Кидал снавесу, внакидку, внахлест с оттяжкой; кидал так, что камешек делал большой скачок, и тогда только начинались блинки или, наоборот, сразу от самого берега начинались такие мелкие блинки, что они сливались в одну сплошную дорожку.

Он делал все, что хотел. Знай наших, только не зазнавайся.

Катя была потрясена до горячих слез.

— Ох, какой ты вредный! — воскликнула она. — Где ты так научился?

— Художник во всяком деле должен быть мастером, — ответил Володя.

— А ты разве художник?

— Конечно.

— Как Снежков?

— Мне еще поучиться надо, чтобы до него дорасти. Ну, пошли.

Идут два человека по берегу таежной реки и обсуждают разные вопросы жизни.

— А ты знаешь, что мама в телеграмме пишет? — спросил Володя.

— Конечно. Она приедет сегодня.

— Тогда все пропало!

— Не пустит она тебя?

— И думать нечего.

— А почему?

Этот вопрос остался без ответа. Володя и сам не знал, почему мама даже и говорить о Снежкове не разрешает. Или заплачет, если спросишь, или так прикрикнет, что пожалеешь, что и спросил.

— Наверное, она его не любит? — снова спросила Катя.

— Не знаю.

Она вздохнула:

— А Снежков очень хороший человек. Очень. — Она крепко зажмурила глаза и тряхнула головой, чтобы Володя хорошенько понял, какой человек Снежков и как непонятно и необъяснимо отношение к нему Володиной мамы.

— Я что-то знаю про него, — добавила она.

— Выдумываешь ты все…

— Он забыть ее, твою маму, не может.

— Он сам тебе говорил?

— Знаешь, я сама слыхала. Он моей маме говорил. Но это такой секрет, что никто не должен знать.

Она остановилась, обняла его за голову и, притянув к себе, горячо задышала в самое ухо:

— Он очень любит твою маму.

— Врешь! — воскликнул Володя, вспотев от волнения.

Аккуратно складывая пухлые губы, Катя обидчиво, заметила:

— Я никогда не вру.

— Снежков?!

— Да.

— Ну, смотри!..

— Сам увидишь…

— Конечно, увижу, — сказал Володя. — Хоть вы все тут…

— Как это все? — перебила Катя.

— Все, даже Конников…

— Я-то не против тебя, — заверила Катя.

— Если бы ты знала, как мне надо найти Снежкова!

— Знаю. Только мама сказала, что он вовсе и не отец тебе.

Володя горячо воскликнул:

— И не надо мне этого! У меня есть одно главное дело.

Катя остановилась. У нее округлились и без того широкие глаза. Заикаясь от любопытства, она спросила:

— Какое главное дело? Ну, говори, говори. Это секретное дело? Я никому не скажу, честное слово!

— Никакого тут секрета нет, — ответил Володя, проходя мимо нее. — Все очень просто. Далеко этот ваш мысок, где Конников плотик вяжет?

Это он спросил с видом бывалого сплавщика-таежника. Оказалось, что мысок совсем в другой стороне. Они повернули назад, и по дороге Володя рассказал про «Музей Великого Мастера».

Она так хорошо и заинтересованно слушала, что он все рассказал, и даже о том, как трудно жить человеку без старшего верного друга.

— У тебя же есть мама, — сказала Катя.

— Она говорит, со мной сладу нет. Все от меня отступились, даже директор нашей школы.

— Вот ведь ты какой!

Непонятно, одобряет она или осуждает, этого Володя выяснить не успел — по отлогому песчаному берегу навстречу поднимался Конников.

— Смотри, — закричал он, — какой у нас корабль!..

НАЧИНАЮТСЯ ЧУДЕСА

У самого берега покачивался на воде длинный и узкий, в четыре лесины, плотик. Он был надежно связан еловыми вицами, и в центре стояла мачта — еловый стволик с торчащими во все стороны коротко обрубленными сучками. Отличный корабль. Люди, населяющие Землю Снежкова, знают свое дело.