Океан и Деградация (СИ)

А со стороны той самой палаты вдруг доносится хриплый крик, от неожиданного звучания которого меня бросает в дрожь, а Дилан с Норамом реагируют слишком оперативно, будто они томились в ожидании этого самого сигнала.

«Прочь!» — вот, что разбираю среди шума, возникшего в палате. С волнением приоткрываю рот, проронив вздох в момент, когда Норам и Дилан срываются с места, кинувшись в помещение, при этом белокурый парень намеренно пихает стоящего на пороге мужчину в пиджаке.

«Прочь! Пошла прочь!»

Отпускаю ладонь Рубби, сделав пару неуверенных шагов вперед, а Дэниел озвучивает мои мысли:

— Это Брук?

Смотрим друг на друга, когда из палаты выскакивает женщина в красивом платье, больно наигранно бросившись мужчине в объятия, и кричит кому-то, кто остается в помещении:

— У неё проблемы! С головой. Не давайте ей бить себя!

Окончательно сбившись с толку, я решительно шагаю в сторону палаты. Дэниел следует за мной, а мимо нас проходит эта парочка. Женщина накрывает половину лица ладонью, а мужчина не выражает никаких эмоций, думаю, его не особо заботит происходящее.

Встаю на пороге, коснувшись дверного косяка пальцами, и хмуро наблюдаю следующую картину: Брук сидит на кровати, продолжая отбиваться от рук медбратьев, которые поспешили на помощь врачу, она истошно кричит, размахивая кулаками и намеренно нанося удары себе по голове, в то время как Дилан и Норам расталкивают мужчин в форме, препятствуя их работе.

— Прочь! — Реин не в себе. Вот, что я вижу. Один из мужчин перехватывает её руки, прижимая девушку к кровати, но его отпихивает Норам:

— Отойди! — и сам хватает Брук за запястья, прижимая руки к её животу. Садится на кровать, прижимая Реин спиной к себе, и крепко сцепляет её в хватке, ограничивает движения, пока девушка продолжает попытки вырваться. Но как только с другой стороны садится Дилан, к ней будто возвращается здравомыслие. С крика и ругани она переходит к плачу. Ревет, пряча лицо в изгиб шеи О’Брайена, а тот крепко обхватывает её тело, заключая в объятие, подобное тому, которым удерживает её и Норам.

Медсестра спешит наполнить шприц успокоительным. Остальные из персонала напряженно топчутся рядом с кроватью, но ближе не подходят. Реин истошно рыдает, хватаясь ладонями за одежду ребят, которые молча сковывают её, выражая на лицах… Что-то, чего мне не понять.

Не шевелюсь. Пристально смотрю на О’Брайена.

Я никогда прежде не видела его таким.

— Это ненормально… — шепот. Поворачиваю голову, взглянув на Дэниела. Парень хмуро наблюдает за ситуацией, неодобрительно фыркнув: — Бред какой-то, — и сует ладони в карманы, развернувшись.

— Ты куда? — не двигаюсь с места. Дэниел бросает с неприязнью:

— У них какие-то нездоровые отношения, — и продолжает вышагивать. Тяжелая походка.

И его я никогда таким не видела. День гребаных открытий.

Рубби вынимает из кармана маленькую бутылочку. Боже, серьезно? Она запрокидывает голову, принявшись опустошать её, а мне остается только обреченно вздохнуть. Дэниел проходит мимо неё. От всей этой ситуации у меня тяжесть образовывается в голове. Она мешает принимать решения и превращает меня в глупого наблюдателя, поэтому, когда Рубби вдруг роняет бутылочку, схватившись обеими руками за голову, я никак не реагирую в отличии от проходящей мимо медсестры, которая касается её плеча, склонившись к лицу. О чем-то спрашивает, но вместо ответа Рубби предпринимает попытку встать — и опадает на пол, закатив глаза.

«Господи», — кажется, именно это вскрикивает молодая медсестра, присев рядом с дочерью Эркиза. Я без эмоций вынимаю телефон и строчу еще одно сообщение Роббин, игнорируя несколько пропущенных вызовов от неё: «Рубби вырубилась», — отправляю. Пускай сами решают эту проблему.

Возвращаюсь к тому, что творится в палате. Брук больше не кричит, она издает тихие стоны, крепко вцепившись в ребят пальцами. Дилан и Норам продолжают обнимать её и крепче сдерживают, когда медсестра вводит в сгиб локтя девушки иглу.

Не проявляю эмоций. Смотрю на О’Брайена, который прикрывает веки, носом прижавшись к макушке Брук. И в глотке встает ком. Моргаю, стиснув зубы до легкого скрипа, а ладони сжимаю в кулаки.

Мне… мне это не нравится.

***

Время — одиннадцатый час. На многих этажах приглушен основной свет. Посетителей давно выпроводили из здания, но с разрешения Эркиза, ребятам разрешили остаться.

Тея сидит на мягком диване, обхватив одной рукой свой живот. Нечитаемым взглядом смотрит перед собой. Норам и Дилан бродят напротив, не присев ни на минуту. Они не переговариваются, не делятся мыслями. Оушин изредка исподлобья сверлит вниманием затылок Дилана, когда он поворачивается к ней спиной. И сдержанно дышит, игнорируя растущее внутри недовольство. Понимает, что её реакция неправильна, ведь речь идет о Брук, но чувство ревности перекрывает волнение за состояние другого. К сожалению, она ничего не может с этим сделать. Только скрыть в себе.

Из палаты Брук выходит Роббин. Женщина выглядит хмурой, даже сердитой, и это настораживает парней, которые, наконец, выбираются из своих моральных коконов, реагируя на мисс О’Брайен: