Океан и Деградация (СИ)

— Точно, — тянет ткань вниз, протянув ладонь, чтобы забрать тюбик с кремом, и я отдаю его. Окей, всё проходит с успехом, я даже рада, что Роббин спит, по причине чего мы оказываемся в столь неловкой ситуации.

Опускаю голову, протянув ладони к крану, чтобы попытаться смыть остатки крема. Думала, Дилан уже покидает помещение, но он всё еще здесь. Вернее, он делает пару шагов от раковины, но наклоняется обратно, что-то разглядывая на моих запястьях:

— Что с руками?

Поднимаю взгляд, но не выше. Не на зеркало. Куда-то в сторону. Ведь по ушам бьет звонкий голос. Высокий и немного писклявый, такой… Неприятный.

«Как этого можно не понимать?! Это элементарные вещи!» — сильный удар линейкой по запястьям.

— Я ударилась, — поднимаю глаза. Смотрю на парня, потирая больную кожу, синяки на которой по некоторым причинам не успевают пройти. Дилан моргает, немного наклонив голову, чтобы лучше рассмотреть мои отметины, но я спешно поправляю рукава кофты, нервно затараторив:

— Я хотела принять душ, — кручу ручки крана, но не удается повернуть. В этот раз проблема в креме, по вине которого ладони соскальзывают. О’Брайен издает сдержанный смешок, протянув ладонь, и поворачивает ручку, с довольным видом предложив:

— Составить компанию? А то тут без моей помощи не обойтись.

Почему-то не пытаюсь отреагировать с недовольством. Думаю, я начинаю привыкать к подобному «юмору», поэтому проще отношусь к словам Дилана. Искоса пялюсь на него, морщась:

— Не стоит. Я и так увидела достаточно, — намекаю на его голый торс.

О’Брайен забавно подыгрывает или… Чем он занимается, не пойму, но не изменяет своему настрою, начав пятиться назад, указав на меня тюбиком крема:

— Мое дело предложить…

— А мое — отказать, — улыбаюсь, кивнув на дверь, и без грубости в голосе шепчу. — Вон.

Дилан слишком нагло улыбается, когда переступает порог, напоследок окинув меня взглядом, и закрывает дверь, оставив меня в желанном одиночестве. Что ж, может быть, я действительно делаю успехи. Первое время было тяжело подстраиваться под шуточки и издевки этого типа. Еще немого — и я вовсе прекращу воспринимать их. Главное помнить, что им движет исключительное желание заставить меня смущенно краснеть и гневаться.

Уголки моих губ опускаются, но лицо продолжает выражать мягкость. Поворачиваюсь к раковине, принявшись смывать крем. Сохраняю молчание внутри разума, запрещая себе развивать какую-либо мысль в сознании.

И делаю поток воды сильнее, чтобы скрыть за его шумом мои попытки опустошения желудка.

Да. Я отлично справляюсь. Я молодец.

========== Глава 11 ==========

Помещения дома полны холодного воздуха. Ветер с улицы сквозит, проникая внутрь через оконные щели, и гоняет по узкому темному коридору пыль. Старые обои давно теряют яркость цвета, теперь выглядят блекло. Деревянный дощечный пол скрипит под давлением. Дом трещит из-за непогоды: сильный дождь колотит по железной крыше, молнии сверкают, создавая впечатление, будто их удары способны выбить оконные стекла, заляпанные многогодовой грязью.

Покалывание в кончиках пальцев. Кожа ледяная на ощупь. Я аккуратно сжимаю ладони в кулаки, чувствуя необычный дискомфорт, словно поверхность кожи пронзают мелкие иглы. Сотни. После чего боль медленно распространяется, заполняя клетки организма. Морщусь, принуждая себя разжать веки. Взглядом, лишенным осознанности, исследую комнату, погруженную в штормовой ночной мрак. Еле приподнимаю голову, лежа на боку, поджав колени к груди, пальцами вожу по пыльному полу. Тонкий матрас, накрытый сваленной в ногах простыней. Моргаю. По-прежнему, не понимаю. Сколько времени? Медленно привстаю, вытягивая руки, опираясь ими на матрас. Осторожно поворачиваю голову, оглядывая помещение: голые стены. Мебель отсутствует. Не помню, была ли она вообще. Кажется, с самого рождения это помещение было лишено предметов. А, нет. Был стул. Но его, наверное, продали. У нас дома только в ванной есть унитаз и шланг от душа. В плиточном полу слив.

Приседаю, вытянув босые ноги. Стопы в грязи, в серой пыли. Пальцами чешу спутанные волосы. Сальные. Под ногтями кусочки земли.

Вспышка за спиной. Оборачиваюсь, устремив напуганный взгляд в сторону окна, стекло которого выбито, отчего сильный дождь имеет доступ в комнату. Гремит. Громко и сильно. И я испуганно глотаю воздух, устремив тревожный взгляд в коридор, который могу видеть, ведь двери нет.

— Мам, — у меня болит горло. Не помню, когда оно вообще бывало здоровым. Сколько себя помню, у меня постоянная простуда.

За спиной вновь раздается вспышка, за ней следует продолжительный тяжелый гром, и я со страхом оглядываюсь на окно, поднявшись сначала на колени, упираясь руками в пол, и бросаюсь вперед, хлопая босыми стопами по грязной поверхности:

— Мама? — шепчу, прервавшись на кашель, и со страхом вздрагиваю, прикрыв ладонями уши, когда за окном повторяется гром. Переступаю порог, удерживая равновесие благодаря ладони, которой опираюсь на стену, пока иду вперед по темному коридору. Вспышки молний освещают, отчего на двери в конце короткого коридора проявляется моя тень.