Океан пурги

Повезет? Но какою ценою –

сколько крови народ наш прольет?

Скольких заживо в землю зароют,

скольких ветер в степи отпоет?

Через годы сотрутся детали,

потускнеет и выгорит цвет –

ничего нам ошибки не дали,

зло забудется людям во вред.

И по-прежнему в треске пожаров

будем тельники рвать на груди!

С новым лозунгом к новым кошмарам,

Наугад, будем дальше идти -

бесшабашно, с авоськой авосей,

ничего нам не надо и впредь,

лишь одно у судьбы мы попросим:

если выжить нельзя, – умереть.

Но не просто. В страдальческих муках,

безоружным кидаясь под нож,

против танков нацеливши луки,

с глупым воплем кому-то: «Даёшь!»

Неужели, нам, людям, приятно

свои жизни кидать на алтарь,

чтобы происки нью-бюрократа

искупать своей кровью, как встарь?

Это он твой проклятый задолжник!

Ты не брал у истории долг.

Человек, ты свободный художник,

ты товарищ другому, не волк.

Но ты ухарски машешь рукою:

наплевать, мол, что криво и вкось!

Этой теме не будет покоя,

пока все мы живём на авось…

..........

Там на далёком материке, неосознанные мысли о грандиозном предательстве и крутом изменении всей нашей жизни в результате так называемой перестройки, нашли воплощение в строчках, которые, к несчастью, сбылись…

Знакомо от века до века,

на веру нельзя не принять:

собака честней человека,

который способен предать.

Навряд ли о выгоде сущей

печется он ночью и днем.

Он, якобы хлебом насущным,

но не единым, вскормлен.

Он фразочкой яркой приманит,

укажет дороги-пути,

но после продаст и обманет,

и, вроде Ивана Сусанина,

сумеет нас в глушь завести.

Но Ваня под саблями шляхов

погиб как герой-патриот,

а тот, кто в Кремле нынче якает

загонит народ, словно скот,

на бойню – под танки и пушки.

Кровавый топор мясника

сверкнёт над пятнистой макушкой,

но дрогнет иуды рука…

И звон от упавшей короны

как плач полетит над страной.

И смоются шаткие троны

слепою и мутной волной.

Но новые будут ужасней,

и бешеней будет гроза,

оскаленней пасти-напасти,

и – неумолимей глаза!

Картины врезаются в память –

откуда я пласт этот поднял?

Откуда ты память, могла это взять –

я сам ничего не понял…

...........

Увы и ах!

В моих стихах,

обрывках фраз и междометиях-

кошмар и страх

ужасных метастаз

грядущего десятилетия…

.........

Чернобыль – это даже не авария и не катастрофа, а наступление новой эры, и боюсь, что ее нельзя назвать светлой. До сознания не доходит, но близок тот час, когда все золото мира человек согласен будет отдать за возможность дышать чистым воздухом и пить не отравленную воду, но увы, мосты сожжены, обратной дороги нет. Хотя, если бы мы поумерили аппетиты, еще некоторое время смогли бы продержаться до того момента, когда новый величайший гений сплотит людей на исправление содеянного. После Чернобыля был Спитак – это уже не случайность – закономерность; целая серия экологических и природных катастроф. А на подходе уже была социальная…

Немного у полярников было прав, и одно из них, к которому уже все привыкли и считали естественным, как дыхание – это право на «память вождя» – ежегодное поздравление с «серединой зимы» 22 июня. Конечно, мы понимали, что не сам Михайло Сергеич удосуживается вспоминать о своих летающих в космосе или плавающих на полярных льдинах согражданах. Короля играет свита. Но свитой тоже кто-то играет. И, похоже, все они заигрались. Голова у приспешников была настолько забита своими шкурными интересами, что им отказало даже элементарное чувство самосохранения – деловито срубили они сук, с которого и сверзлись.

ПАМЯТЬ ВОЖДЯ

Память вождя оказалась короткой,

как жизнь снежинки во время дождя.

Памятью этой хрипящие глотки

рвались награды особой не ждя…

Память вождя – это символ эпохи,

символ, который он сам и изжил –

даже на эти ничтожные крохи

он капитала не отложил.

Где же все те пустомели-пройдохи,

кто нас быстрее работать учил?

Как перестройку для них понимать?

Мишка, немного раскинув умишком,

всем им позволил мешками таскать.

Хапать, что можно и класть на сберкнижки;

только не в меру зарвавшихся слишком,

(то есть тащивших с огромным излишком),

тех по-отечески, царь Михаил

ласково и потихоньку журил:

Видите – стало в стране горячо?

Куйте железо, пока Горбачев!

Только концы сразу в мутную воду,

главное – глаз не мозолить народу.

Как над страной замаячили беды –

все расползлись по углам дармоеды.

Только народ, обнищавший, вопил:

Как же, мол так, объявил перестройку,

гласность, порядок – неужто забыл?

Грязный политик, до времени бойкий

гол по своим же воротам забил.

Отдал все знания, опыт и пыл

и из великой державы помойку

для иностранных хапуг сотворил.

Память вождя оказалась короче

песни, заброшенной ветром с полей.

Всё началось с не пришедшей к нам строчки,

Кончится – крахом империи всей.

.............