Океан сказаний

Живет здесь брахман Агнишарман, сын брахмана Сомашармана, и был он для родителей дороже жизни, хотя по глупости ни в каких науках не преуспел. Выдали за него брахманскую дочку из Вардхаманапура, но, пока была она еще ребенком, богатый отец не отпускал ее из своего дома. А когда достигла она должного возраста, спросили Агнишармана родители: «Что же ты, сынок, не берешь теперь жену домой?» И тогда он, это вместилище глупости, не спросясь у отца и матери, отправился один-одинешенек за женой, и когда только вышел из дома, как с правой стороны прокричала капинджала, а с левой провыла шакалиха, и глупец обрадовался этому, хотя то были дурные приметы, и вскричал: «Дивно! Дивно!», так что даже рассмеялась незримая ему Богиня, посылающая приметы. Добрался он наконец до дома тестя, и в тот миг, когда хотел войти, прокричала с левой стороны капинджала и с правой провыла шакалиха, а этот болван завопил восторженно: «Благо! Благо!», хотя никакого блага не предвещали ему эти приметы. Подумала тогда Богиня, направляющая приметы: «Вот уж истинно глупец — зло принимает за добро, и уж коли так, придется мне что-то сделать, чтобы оберечь его от дурного». А пока она так рассуждала, вошел Агнишарман в дом тестя, и все были рады его видеть. «Что же ты один пришел?» — спросил тесть, а он ответил: «А я никому не сказавшись ушел».

Затем совершил он и омовение и трапезу, и как настала ночь, то вошла его жена, одетая в приличествующие наряды, к нему в покой, а он, уставший после дороги, заснул, и тогда она покинула дом и поспешила к вору, своему любовнику, которого посадили на кол, и обняла его, а вселившийся в него бхут взял да и откусил ей нос. В страхе прибежала она оттуда к все еще спавшему мужу и положила около него вытащенный из ножен кинжал, а сама заорала благим матом, разбудив родителей и прочих: «Ах! Ах! Убита я! Погублена я беспричинно! За что отрезал он мне нос?»

Заслышав такие стоны, сбежались домочадцы, увидели, что у нее отрезан нос, и стали колотить Агнишармана дубинами, палками и всем, что только под руку попадет. Утром же поведали они о случившемся государю, и тот повелел казнить его и отдал палачам со словами: «Вот мучитель невинной жены!» Ведут палачи Агнишармана, а та Богиня, покровительница примет, видевшая все, что ночью учинила злодейка жена, подумала: «Вот и получил плод, которого не ждал, ты, назвавший добром злые приметы! Должна защитить я его и спасти от смерти». Порешив так, Богиня, незримая на небесах, возгласила: «Да не казнит палач брахманского сына, за которым нет вины! Ступайте и посмотрите в зубах у посаженного на кол — там откушенный нос!» И, сказав так, поведала она потом обо всем, что случилось ночью. А сообщили через пратихару палачи царю, что, мол, ходили они на место казни и истинно видели у вора, посаженного на кол, в зубах нос, и сам царь, в этом убедившись, избавил Агнишармана от смерти и отправил домой, а ту злодейку и ее родичей велел схватить и наказать. Уж таковы, государь, женщины!» — закончил свое повествование министр, а царь Викрамадитйа молвил: «Воистину так!», изъявив тем самым согласие с ним.

Тогда обратился к верховному повелителю присутствовавший тут же плут Муладева: «Да неужели нет, божественный, среди женщин тех, кто добродетелен, хотя многие из них дурны! Разве нет хороших лиан среди вредоносных? Да вот соблаговоли послушать, что со мной самим приключилось:

18.5.4. Рассказ о том, как дочь Муладевы перехитрила своего отца.

Некогда отправился я вместе с моим другом Шашином в Паталипутру, зная, что в ней немало искусных мошенников, и жаждая посмотреть на их умение. Недалеко от города увидал я озерцо, а около него — женщину, стирающую одежду, и спросил у нее: «Где здесь приезжие останавливаются?» И дала она мне ответ уклончивый, полный иносказаний: «Утки гнездятся по берегам, рыбы устраиваются под водой, пчелы прячутся в лотосах, а вот где путники останавливаются, про то я не знаю». И хотя был я удивлен таким ответом, вошел вместе с Шашином в город.

Перво-наперво увидели мы мальчишку, стоявшего в дверях перед большим пальмовым листом, на котором дымился отменный рис, и заливавшегося слезами, и проговорил тут Шашин: «Что за дуралей этот мальчишка! Столько перед ним хорошего риса — и чего он ревет понапрасну?» А мальчишка утирает себе слезы и со смехом говорит: «Вы, дураки, ничего не понимаете — рис-то, пока я реву, стынет и вкуснее становится, а вместе с потом из меня мокрота да хвори выходят. Вот из-за чего я плачу, а вовсе не по дурости. Сами вы, видно, деревенщины тупоумные, раз этого понять не смогли».