Океан теософии (сборник)

Я чувствовал себя очень комфортно и в другой галерее или на лестнице, где выставлена египетская Книга мертвых. Там я видел фигуры, нарисованные мною для тебя на той маленькой панели.

Очень интересно в зале с мумиями. Какие мысли наполняют в таком месте! Как мы осознаем суету человеческой жизни и постоянное вращение великого колеса вечности в быстрой и стремительной реке времени. А там, на полке лежит рука и плечо кого-то, кто жил так много веков назад.

После обеда я зашёл в мастерскую портного на Ладгэйт Хилл и заказал пару брюк за $4. В Нью-Йорке они стоили бы $10. Тебя это не волнует, но это часть новостей.

В ответ на приглашение (посылаю его тебе) зашёл прошлым вечером к С.

Там были – он, его жена и мадам Гебхард. С. получил ещё одно письмо от Олькотта, в котором говорится о том, что до своего отъезда из Индии они послали в Лондон Сорабже Падшаха, индуса и чела, которого Олькотт просит встретить. С. послали за мной с целью попросить меня взять молодого человека к себе, что я сделаю с радостью. С. сказал, что, конечно, встретит его, но не может вообразить, зачем они его послали и что от него ожидают. Моя идея (которую я очень старательно скрывал) состоит в том, что они посылают его, чтобы испытать С., и С. уже поступает негостеприимно.

Как может лондонец возложить на приезжего задачу выбора места для индуса, который, конечно же, строгий вегетарианец. Он не может, подобно мне, жить без помощи, и это глупо предлагать поселить его в мой отель. Я предложил снять для него комнату вблизи дома С. На что С. ответил, что это дело неопределённое. Что ж, это действительно туманно, потому что ему придётся выбирать.

Большую часть вечера С. провёл в рассуждении о том, какое имя будут носить внуки Эдинбугского герцога. Конечно, в этом нет ничего плохого, но мне кажется, что у нас мало времени для таких дискуссий.

Вчера вечером я не пошёл на обед к С. и отказался от приглашения обедать там сегодня, оправдываясь тем, что заранее условился с другими. Я попросил его рассказать о встрече с К.Х. и получил такой ответ: «Однажды ночью, внезапно проснувшись в своей постели в Индии, я увидел стоящего у моей кровати К.Х. Я немного приподнялся, но тут К.Х. положил свою руку мне на голову. Я сразу упал обратно на подушку. Потом я обнаружил себя вне тела в следующей комнате, разговаривающим с другим Адептом, похожим на англичанина или европейца, очень красивым, со светлыми волосами и светлой кожей». Это тот, о котором Олькотт рассказывал мне в 1876 году и назвал <…>. Пожалуйста, сотри это, когда прочтешь. Я думаю, что он тот, которого ты видела и назвала светловолосым Англичанином. С. говорит, что он очень высокий. С. описал, как тогда выглядел К.Х. и его описание до некоторой степени совпадает с тем, как К.Х. выглядит на принадлежащем ему портрете.

Разве я не хороший корреспондент? С 27 февраля я не встретил здесь ни одной близкой души, за исключением Томаса, а он не достигает даже твоего локтя в понимании меня. Наверное я никогда не встречу снова три души, столь добрых ко мне, как ваша тройка, а такую, как твоя – никогда, до тех пор, пока не встречу себя. Спокойной ночи.

20 марта. Доброе утро. Никаких дальнейших новостей от Олькотта и других. Передай мою любовь остальным двум сторонам треугольника. Перепоручу это почте в таком виде, как есть, и напишу тебе снова в субботу.

Навсегда остаюсь твоим братом, Уилл

Вчера я провёл несколько часов в Гайд-парке, гуляя вдоль Роттэн Роу и глядя на проходящих мимо денди. Внешне они самые обычные. Говорят, что самые лучшие отсутствуют, но я видел достаточно того, что здесь считают средней красотой.

Здесь находится памятник принцу Альберту с теми группами на углах, которые так часто фотографировались и распространялись в Америке. В целом он простоват, слишком позолоченный и многоцветный. Колоссального размера принц Альберт, покрытый золотом с головы до ног, сидит в золотом кресле внутри маленького храма. Однако, как мемориал, это величественно. Следующее, что Её императорскому Величеству надо сейчас сделать – это построить мемориал Джону Брауну.

Вчера послал Олькотту телеграмму в Ниццу и только что получил ответ. Сейчас 11 утра. Он просит встретить его в Париже 27-го и говорит, что за телеграммой следует письмо. Что ж, это хоть какое-то ободрение для истомлённого пилигрима, особенно, если, как говорят, пилигрим хандрит…. Тебе легко понять, как можно было захандрить в здешнем окружении.

О, как бы я хотел быть уже вне этого. Лондон противный. Слишком много мяса и пива. Я здесь совсем обособился, не хочу никого видеть и слышать.

В Лондоне для меня нет ничего, а потому следующее моё послание будет из Парижа.

У.К.Д