Океан уходит, океан приходит (СИ)

Я узнала, что такое музыка − у нас ведь были только специальные мелодии, под которые нас заставляли делать зарядку в школе. Они вовсе не были красивыми, скорее, назойливыми и раздражающими. Но на тех кассетах, что дядя принес из своих странствий, были голоса − мужские и женские, они произносили слова как-то по особенному, это называлось «петь». И там были совсем другие мелодии − они были способны увести тебя прочь из Сьюма. Я серьезно: когда я слушала некоторые из них, я закрывала глаза и словно исчезала, растворялась и возникала в другой реальности, где были люди, что исполняли эту волшебную музыку.

У него также были книги, так не похожие на те, что печатались в Сьюме. С сюжетом, с настоящим сюжетом. Честно говоря, только прочитав их, я и узнала, что такое «сюжет».

У нас ведь в Сьюме были лишь справочники и учебники: естественные науки, точные науки… Я обычно только энциклопедии и читала − там хотя бы иногда попадались интересные факты про животных. Еще у нас были так называемые «книги для досуга» − для каждой возрастной группы свои, но сюжеты были одни и те же: как прекрасен наш Сьюм, как нам удалось достичь таких небывалых высот в науке и прочем. Очень часто попадались и рассказы о наших сверстниках. Герой обязательно хорошо учился, бегал быстрее всех, мог триста раз отжаться от пола.

Однажды герой натыкался на десант вооруженных иномирцев-странников, что собирались завоевать наш мир, но герой был не так-то прост, он, проявляя чудеса смекалки, выведывал планы врага, а то и вообще расправлялся с целой армией в одиночку. Заканчивалась книга обычно тем, что герой поступал в Верхний отряд. И честь ему была и хвала.

Мне хотелось иногда, чтобы вражеский десант прикончил хоть кого-нибудь из этих бесконечных Зелланов и Зейл. Просто… неинтересно же читать, когда уже знаешь, чем все закончится, а такая концовка внесла бы разнообразие…

К слову, родители узнали, что я − странник, когда я сдуру высказала такую идею в школе. Глаза у нашей наставницы были размером со значок Верхнего отряда на обложке очередного шедевра про хорошего-мальчика-из-Сьюма. То есть, большие. Они и так громадные, эти значки, да еще и синие с красным.

Нам не разрешалось использовать «основные цвета» в одежде, в окраске стен домов. Мы вообще мало где их видели. А тут − большой блестящий значок и целых два основных цвета. Он вызывал желание обладать. Даже я, та, которая и мечтать не могла о Верхнем Отряде, хотела бы иметь такой. А на обложке этой книги он был еще и увеличен вдвое. Книга была про то, как один мальчик обрел это сокровище даже до того, как ему исполнился двадцать один − выследив врагов ночью в лесу.

− Нет, конечно, я ничего не хочу сказать, но подобные высказывания… − я сидела за дверью и услышала только обрывок разговора. Потом наставница ушла, родители явились ко мне в комнату, и все им стало ясно.

Я бы никогда не смогла мастерски заболтать врагов и увести их в лесную чащу, где, демонстрируя великолепную физическую подготовку и гибкость ума, при помощи подручных средств перебила бы всю ораву. У меня не было великолепной физической подготовки, я всегда была самой хилой среди других детей. И гибкости ума у меня особой не наблюдалось. Но самое худшее было то, что все мои мысли были написаны у меня на лице, и любой, даже не сильно наблюдательный человек мог меня раскусить. Враги Сьюма не потащились бы за мной в лесную чащу, я бы засыпалась еще на этом этапе.

Я не знала, почему мои родители не сдали меня в Центр. И почему еще раньше не сдали туда дядю. Я не замечала особого расположения ко мне или к дяде, какой-то особой привязанности я не чувствовала. Они вовсе не сочувствовали странникам вообще, наоборот, оба приходили в бешенство, когда мы касались запретной темы. И как я ни старалась, так и не смогла узнать, как нам вообще удалось сбежать и поселиться в лесу. Как до этого удавалось скрываться дяде. Он ничего мне не рассказывал, просто делал вид, что не слышит, когда я задавала ему эти вопросы. И тогда я отстала.

Вообще-то мы жили неплохо. В лесу водилась дичь, росли ягоды. Пища, приготовленная здесь, была намного лучше той пресной гадости, что мы ели в городе. Я даже не знала, что это была гадость, пока мы не переехали. Еды никогда не было много, но мы не голодали. Иногда - я опять-таки не могла понять, откуда - на столе возникали до этого не виданные продукты − желтое масло, какой-то коричневый сладкий порошок. Один раз я заметила обрывок упаковки с надписью на языке саат-хо.

Я, наверное, даже была счастлива. Мне не приходилось трястись, выходя из дому. В городе я постоянно боялась, что кто-то приглядится ко мне и поймет, что я − странник. У меня же это написано на лице, большими яркими буквами на лбу! Основными цветами…

А тут я могла быть странником сколько угодно и даже открыто говорить о своей природе.