Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Кто-то из команды гринписовского судна, доставившего нас сюда, опустил над моей головой толстый стеклянный купол. С громким чмоканьем и шипением воздуха мое отделение субмарины герметизировалось, затем ту же операцию проделали с командиром подлодки Джоном Хосваром, сидевшим слева от меня. Теперь наши головы покачивались в двух прозрачных башенках, словно в стоящих рядом круглых аквариумах. Джон показал мне поднятый большой палец, я вяло улыбнулся в ответ.

Затем кран поднял подводную лодку на 10 м, повернул параллельно борту корабля, опустил к ватерлинии и окунул в волны. Оставляя над собою столб пузырьков, мы начали погружение к морскому дну, на глубину более 100 м.

Я приехал в Бразилию, чтобы наблюдать за битвой. Три энергетические компании против группы бразильских ученых. Награда? Контроль над участком морского дна. Энергетические компании заплатили огромные деньги за право добывать нефть в этом районе. Ученые надеялись остановить их, утверждая, что бурение ставит на грань гибели находящийся поблизости коралловый риф длиной в 621 милю.

Преимущество было на стороне нефтедобывающих компаний. У них были деньги и на команды юристов, которые отстаивали их право работать в этих водах, и на флотилию судов и подводных беспилотных аппаратов, и на сонары, помогающие искать скрытые под океанским дном богатства. Их поддерживало и правительство Бразилии, выдавшее им в 2013 г. разрешение на бурение. Чтобы исправить положение, Гринпис отправил одно из самых больших своих судов «Эсперанса» (в переводе с испанского – «надежда») и арендованную подводную лодку, чтобы доставить бразильских ученых к спорному участку дна океана. Исследователи собирались снять видеофильм о природных богатствах подводного мира, который они пытались защитить.

Втайне я думал, что победят нефтяные компании. Обычно они выигрывают такие бои, и не только благодаря набитым деньгами карманам. В конце концов, правила составлены в их пользу. Перед тем как позволить бурение или добычу в национальных водах, власти должны получить заключение, как эти работы скажутся на окружающей среде. Что дает бизнесменам, особенно в этой части мира, полную свободу действий, ведь очень немногие люди или организации могут проверить истинность таких документов. Независимое исследование океанских глубин, в которых намечены бурение или добыча ископаемых, обходится слишком дорого. В результате у общественности не остается иного выбора, кроме как принять за чистую монету экологические оценки, представленные нефтяниками.

Схватка, начинавшаяся в Бразилии, напоминала о том, что морское дно – последний фронтир на Земле, нерегулируемая законами, загадочная зона, скрывающая огромные запасы полезных ископаемых и неизведанное разнообразие живых организмов. Морское дно – это, видимо, наименее охраняемое царство на планете, целый мир, за контроль над которым идет непрестанное соперничество между учеными, защитниками природы, предпринимателями и чиновниками[268]. При всем этом люди составили больше карт ночного неба, чем карт океанского дна. На поверхности открытого моря не знает границ беззаконие, а глубоко под водой простирается бескрайняя пустота – в буквальном и юридическом смысле. Я хотел узнать это пространство не с чужих слов, а лично, и битва за риф в Атлантическом океане оказалась подходящим поводом.

Эти подводные лакуны существуют, в частности, потому, что мы вообще крайне мало знаем о том, что там происходит. Ситуация в Бразилии отнюдь не единична. В 2010 г. на платформе «Дипуотер хоризон», принадлежавшей Вritish Petroleum и работавшей в Мексиканском заливе, произошел известный на весь мир разлив нефти. Тогда власти США приложили массу усилий не только для того, чтобы ограничить экологическую катастрофу, но и установить, какие органы управления в первую очередь должны заниматься подобными бедствиями вдали от берегов. Позднее я узнал от представителей морских властей, что правительство США никогда не проводило всестороннего исследования и даже не составило карты обширных экосистем, раскинувшихся на 4,5 млн квадратных миль океана, которые подпадают под его юрисдикцию.

Это «слепое пятно» в человеческом познании имеет долгую историю, и некоторые веками владевшие умами заблуждения складывались и укреплялись из-за отсутствия у нас знаний об океане. На первое место я, безусловно, ставлю распространившееся в Викторианскую эпоху убеждение, что морская вода с увеличением глубины делается все более вязкой, из-за чего предметы не могут опуститься ниже определенного уровня. Из этого следовало, что тонущий корабль может погрузиться в море лишь до определенной глубины и будет вечно находиться в воде, не достигая дна. Труп погружается лишь на ту глубину, которой ему позволяют достичь размер живота, вес одежды и, по мнению некоторых, тяжесть накопленных и неоплаченных грехов. В этой смеси суеверий, религии и научных знаний море фактически представало подобием чистилища на земле: все злое опускалось на дно, а морально неоднозначное вечно дрейфовало в толще вод.