Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Наступил последний день перед отплытием. Я рано поднялся, чтобы поработать над собранным материалом, и тихо выскользнул из каюты, стараясь не разбудить соседа. Жизнь на судах идет круглосуточно, даже во время стоянки в порту, но в этот ранний час бодрствовали только машинное отделение и камбуз. На палубах было темно и тихо. Завтрак, по расписанию, был назначен на 7:00 утра, утренняя летучка – на 8:00, активная деятельность начиналась в 8:30.

Меня предупреждали, что журналистские проекты, вроде того, какой я вел, чреваты избыточным сбором материала, которого накапливается значительно больше, чем можно осилить. И чем дольше твои странствия, тем меньше времени остается для написания итоговой статьи.

Стремясь избежать этой ошибки, я заставлять себя писать хотя бы понемногу каждый день, даже будучи в море. Я решил, что буду просыпаться в 4:30 и писать до 7:00 или 8:00 утра. В это время даже сонливость оказывалась моей союзницей. В ходе работы в моей голове обычно пробуждались несколько голосов, они спорили и критиковали друг друга, то и дело сбивая меня с толку. А в предрассветные часы, похоже, меня вытаскивал из постели только один из этих голосов, и мы тихо, спокойно и разумно вели беседу, пока остальные спали. Похоже на сосредоточенность, достичь которой помогает аддерол и подобные ему лекарства, и этому состоянию не мешало даже то, что я отчаянно зевал[275].

Я решил устроиться в кресле на левом борту, где ветер был посильнее и лучше спасал от жары, но, свернув за угол, чуть не разлил кофе, увидев на стене, на уровне лодыжки, кого-то вроде гигантского – с мою ладонь – таракана. Другой обнаружился на палубе в паре шагов от меня. Еще один полз по перилам. Четвертый, самый дальний, застыл прямо у меня на пути. Я в первый раз ночевал на «Эсперансе» и еще не встречал этих существ.

Позже я узнал, что это были гигантские водяные клопы, или белостоматиды, местные называют их барата-дагуа. Они встречаются и в Соединенных Штатах, в основном глубоко на юге, где их окрестили «пальцегрызами» (toe-biters) и «аллигаторовыми клещами». Эти агрессивные хищники питаются водными беспозвоночными, но могут нападать на водяных змей и маленьких черепах. Они вонзают в добычу похожий на клюв хоботок и вводят биологически активную слюну, которая за считаные минуты растворяет внутренности жертвы. После чего хищник просто высасывает их. Для человека укус гигантского водяного клопа не смертелен, но по болезненности с ним сравнится мало какой укус насекомых[276].

Я осторожно обошел гигантских жуков и уже миновал их, когда один из них взлетел. В мягком свете раннего утра он был похож на летящего воробья. Я добрался до кресла, сел и осмотрелся. Воздух был настолько насыщен влагой, что на экране ноутбука образовался конденсат. А вокруг судна уже вовсю кипела утренняя суета амазонского леса. Щебетали, визжали, щелкали птицы. Муравьи-кочевники колонной по одному спустились по трубе на палубу, потом по причальному канату перебрались на пирс. На здоровенную корягу, покачивавшуюся на воде неподалеку от борта, села птица, и коряга вдруг поплыла в сторону от судна. Сидя и наблюдая, как вокруг меня пульсирует экзотическая жизнь, я смотрел на это чудо, словно чужак, который, затаив дыхание, во все глаза наблюдает за жизнью в незнакомом доме.

В тот же день «Эсперанса» отправилась в плавание. Восторженный утренний настрой быстро сменился серьезным, почти напряженным. За несколько недель до старта члены экспедиции получили от природоохранных органов Бразилии письменное разрешение на погружения на подводной лодке в районе рифа. В исключительной экономической зоне Бразилии, в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву, такое разрешение, в общем-то, не требовалось. Но Гринпис все равно его запросил в качестве дополнительной меры предосторожности – для защиты бразильских участников, которым, в случае недовольства со стороны властей, могли грозить поистине ужасные последствия. Однако по завершении первого дня плавания капитан «Эсперансы» получил категорическое предупреждение бразильского военно-морского флота: если мы спустим подводную лодку, нас арестуют[277].

Такое вмешательство в научные исследования продемонстрировало, что в беззаконном океане все кому не лень устанавливают собственные правила столь же часто, сколь часто игнорируют существующие. Итог столкновения, за которым я собрался наблюдать, имел большое значение не только для нефтяных компаний, но и для властей Бразилии. Запасы нефти на шельфе в устье Амазонки оцениваются в 15–20 млрд баррелей – примерно вдвое больше, чем в составляющих неприкосновенный запас США месторождениях на прибрежной равнине Аляски. Три компании приобрели у правительства Бразилии право бурить разведочные скважины у побережья; срок действия лицензий истекал через два года. Новая экологическая экспертиза может похоронить надежды на добычу, она дает охранникам природы больше времени, чтобы мобилизовать общественность и затормозить проект с помощью судебных процессов.