Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

На следующий день, выяснив домашний адрес Лиама, мы позвонили нашему водителю-полицейскому и попросили заехать за нами в отель. Но, стоило мне сказать ему о цели нашей поездки, он тут же свернул на стоянку. «На это я пойти не могу», – сказал он, объяснив, что посещать Лиама слишком опасно. Я заверил его, что ему не придется стучать в дверь вместе с нами, он будет спокойно сидеть в автомобиле. Но он отказался наотрез. Мы вернулись в отель, и я расплатился с ним.

После этого я позвонил Вейсае, моему знакомому из федеральной полиции, и спросил, нет ли у него на примете другого полицейского, который мог бы отвезти нас к Лиаму. Я подчеркнул, что этот человек должен заслуживать доверия. Важно было не привлекать к делу местных полицейских, ведь любой из них мог проинформировать Лиама. И ехать на встречу с ним в такси, судя по всему, тоже было небезопасно.

Вейсая сделал несколько звонков, и через несколько часов в полицейском фургоне с маркировкой приехали два человека в форме. Я пригласил с собой британского исследователя, свободно говорящего на тайском и отлично знающего Кантанг. За кофе в холле гостиницы мы с ним объяснили наш план полицейским, которые держались дружелюбно, хоть и не скрывали удивления. Перед отъездом один из полицейских, попросив прощения, удалился в уборную.

«Они только что прибыли», – шепотом сказал он по телефону, закрывшись в кабинке. Он не знал, что мой спутник, понимавший тайский язык, направился туда же чуть раньше, находился в соседней кабинке и все слышал. «Мы подъедем минут через 30», – продолжил полицейский. Я опасался, что нам могут устроить засаду, но все же считал куда более вероятным, что наш сопровождающий просто предупредил Лиама.

Неудивительно, что, когда мы постучали в дверь Лиама, он не вышел нам навстречу. Дверь открыла его жена, и мы 45 минут простояли на крыльце, слушая ее сбивчивые разговоры. Начала она с того, что Лиам по этому адресу не живет. Пока мы беседовали, мой спутник-британец поговорил с соседями, которые сказали, что видят Лиама каждый день. Тогда жена сказала, что Лиам здесь не живет, но иногда посещает дом. Мы показали ей на экране айфона фотографии Лиама, сделанные годом раньше. На фотографиях Лиам в рубашке в клетку сидел на красном скутере. Такая же рубашка висела на бельевой веревке, точно такой же красный скутер был припаркован у подъезда. Указав на все это, я спросил еще раз: «Вы уверены, что Лиам не живет здесь?»

Не сомневаясь в том, что Лиам находится совсем рядом, вероятнее всего, за дверью, и все отлично слышит, мы подробно пересказали его жене все, что я узнал о его предполагаемых преступлениях, в том числе об избиении насмерть привязанного к дереву человека. «Об этом все знают», – повторил я слова одного из рабочих. Женщина промолчала. Тогда я спросил, не позволит ли она двоим полицейским осмотреть дом. «Только если будет ордер на обыск», – ответила она и потребовала, чтобы мы ушли.

Ни Джантарак, ни жена Лиама, ничем не удивили меня и не сказали ничего существенного. А вот отказ Лиама высунуться из дома разозлил меня несказанно.

Не было сомнений, что планы моей поездки в Кантанг оказались слиты тем самым лицам, которые интересовали меня. Я доверял Вейсае и позднее получал от него помощь и достоверную информацию. А вот телефонный звонок, сделанный полицейским из кабинки туалета, его разговор шепотом оказались поучительными. Это происшествие было более чем прозрачным намеком на то, почему властям Таиланда с таким трудом удается организовать следствие и суд и почему они порой сосредоточиваются на менее тяжких преступлениях, например на торговле людьми, проходя мимо убийств. Поездка в Кантанг лишний раз напомнила мне банальную истину: очень трудно играть в покер, когда партнер видит твои карты, а ты его нет.

Во всем мире чиновники и правоохранители говорят о ценности человеческой жизни, карая тех, кто покушается на нее. Однако реальность вновь и вновь изумляет меня тем, что при выходе в море все ограничения, устанавливаемые цивилизацией, остаются на берегу, и нагляднее всего это проявляется на рыболовных судах в Южно-Китайском море. У меня сложилось впечатление, что Таиланд искренне пытается переломить положение, но государство встречается на этом пути с серьезными препятствиями, среди которых коррупция и формальное отношение надзорных организаций.

Нашим прекраснодушным мечтателям хотелось бы считать, что с рабством было покончено уже 200 лет назад, когда многие страны приняли законы, запрещавшие владение людьми. Однако рабство остается неприглядной реальностью. И при этом оно пребывает вне поля зрения мировой общественности, потому что правительства, компании и потребители не знают о существовании этой преступной практики, а если и знают, то подчас предпочитают не замечать ее.

11 Грязь – за борт!