Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Весной 2017 г. я отправился в Новую Зеландию и Индонезию, чтобы детально изучить ситуацию с нарушениями и расследовать подробности гибели полудюжины судов компании Sajo Oyang. Я погрузился в документы судебных разбирательств и прочие материалы, и передо мной открылась страшная картина не только жестокого обращения с командами рыболовных судов, но и незавидной участи тех, кто выжил и не побоялся рассказать о случившемся.

Помимо восьми офицеров-корейцев, на борту «Оянг 70» находились 36 индонезийцев, шесть филиппинцев и один китаец. Месячный заработок индонезийцев в среднем составлял $180. Офицеры как только могли издевались над членами команды, исповедовавшими ислам, называя их «псами» и «обезьянами». Как позже узнали следователи и адвокаты, вместо питьевой воды рыбаки нередко получали коричневатую жидкость с металлическим привкусом. В какой-то момент их рацион сократился до одного блюда – риса с рыбой, которую они сами же и добыли. Тем, кто, как казалось офицерам, работал медленно, снижали зарплату. Члены команды называли судно «плавучим холодильником» – отопление на борту практически не работало. В туалете, одном на всю команду, не было проточной воды. А вот тараканов было столько, что, по словам одного из рыбаков, в машинном отделении пахло горелым – от насекомых, свалившихся на горячие элементы силовой установки.

«Оянг 70» значился траулером кормового траления: для лова использовалась длинная сеть цилиндрической формы, которую судно буксировало за собой. Максимальная нагрузка на команду приходилась в темное время суток, поскольку стаи южной путассу, живущей в придонных слоях, поднимаются к поверхности ночью, охотясь за планктоном, креветками и крилем.

Пытаясь вытащить сеть в ту роковую ночь 18 августа, рыбаки понимали, что рыбы в ней больше, чем судно может принять. Оценить перевес не было возможности – в закрепленных на сети датчиках веса попросту не было батареек, Но все знали: новая сеть обойдется дорого – в среднем в $150 000, а то и больше.

Капитан понимал, что, потеряв сеть, полную рыбы, он лишится работы.

Когда в темноте раннего утра лебедки подняли сеть на кормовой слип, она выглядела так, как будто в нее попал кит. Из открывшегося устья, как из пасти гигантского морского чудовища, на транспортер хлынул поток рыбы. Ее было столько, что уже через минуту трюм заполнился, и образовался затор. Закрытый конец сети – траловый мешок, «куток» – оставался в воде. Сетчатый 30-метровый цилиндр тянулся за кормой. Впоследствии один капитан сказал мне, что, должно быть, этот кусок сети был похож на «большую серебряную колбасу». Находившийся под водой дальний конец сети площадью в шесть теннисных кортов был полон рыбы. На слипе судна ее было уже 6 т, еще не меньше сотни оставалось под водой – такой улов стоил больше $20 000.

Опрошенные впоследствии капитаны других судов заявляли, что ни за что бы не приказали выбирать столь огромный улов на борт судна такого размера – он был как минимум в два раза больше максимально допустимого. Переполненная сеть начала тянуть корму «Оянг 70» вниз, и нос судна оказался неуклюже задран к чернильно-синему небу.

Любой капитан мгновенно бы оценил опасность создавшейся ситуации. Капитанами, добывающими рыбу в открытом море, как пилотами-истребителями, видимо, рождаются, а не становятся. Чтобы удерживать на плаву 1870-тонное судно, учитывая прилив и налетающие порыва ветра, и раздавать точные указания дюжине мечущихся по палубе матросов, нужно сохранять ледяное спокойствие, практически на уровне инстинктов, и уметь идеально ориентироваться в пространстве. Без этих качеств, когда приходит время поднимать улов на борт и в дело вступают лебедки, невозможно выровнять судно так, чтобы сеть оказалась ровно по центру позади судна.

Шин этими качествами не обладал. Он не умел сохранять спокойствие в условиях стресса, а его судно с трудом сохраняло устойчивость даже в обычных условиях, не говоря уже о ситуации, когда сеть внезапно завалилась влево, резко накренив «Оянг 70» на 15 градусов. Однако на нижней палубе продолжали разделывать рыбу, даже когда судно накренилось и вода поднялась до уровня колен. В отчаянной попытке выровнять судно Шин приказал команде перетащить на правый борт и закрепить все тяжелое оборудование, которое они только могли поднять.

Но крен сохранился, и вода начала поступать в открытое отверстие в левом борту, через которое в океан выбрасывались головы и внутренности рыб. Усугубило ситуацию то, что шпигаты – отверстия в палубе для стока за борт воды – были забиты мертвой рыбой и разного рода отбросами, из-за чего на палубе начала скапливаться вода. Дверь в машинное отделение, которую положено задраивать, была открыта. Как и трюм для рыбы.