Океан. Выпуск пятый

Принимаю решение: на максимальной скорости, постепенно сходящимися курсами, выйти на центр конвоя, а затем повернуть всем вдруг вправо на девяносто градусов и широким фронтом — так идет в атаку кавалерийская лава — разом ударить по крупным кораблям.

Осуществляем маневр, беспрерывно ставя дымзавесы, прикрывая друг друга от бешеного огня. Над головами свистят осколки снарядов. Бьют по корпусу. Ранят людей. Со звоном отскакивают от броневых плит рубки. Черные пузыри шрапнели лопаются, рассыпая тысячи осколков, а трассирующие снаряды крупнокалиберных автоматов огненным разноцветным серпантином пронизывают все поле боя. Если бы существовал ад, он, наверное, очень бы походил на все это.

Мы вошли в азарт и, посылая проклятия по адресу уже сто раз проклятых гитлеровцев, выводим катера на боевой курс.

У всех одна мысль: только бы успеть выйти на дистанцию залпа и точно выпустить торпеды. Сближение продолжается около десяти минут. Сейчас можно признаться: тогда они нам показались часами…

Три шнелльбота вырвались в лобовую контратаку на флагманский катер. Александр Горбачев открывает интенсивный артогонь и быстрым маневром за дымзавесой продолжает сближение с целью — крупным транспортом, который отчаянно отстреливался из двух своих пушек и нескольких пулеметов. Один снаряд разорвался у кормы катера, обрушив на палубу каскад воды. Другой разбил баллон дымаппаратуры и воспламенил несколько шашек.

Катерного боцмана — недавно прибывшего из учебного отряда молодого матроса Сергея Огурцова — опалили и кислота и огонь, но он, сжав зубы, сбрасывает за борт баллон и шашки.

Дистанция до транспорта между тем сокращается до четырех кабельтовых. Море кругом кипит. Еще десять секунд — и даю команду «Залп!».

Под ногами знакомо вздрогнула палуба — из обоих аппаратов вышли торпеды. Стрелка пущенного мною секундомера едва успела пройти двадцать седьмое деление, как мостик транспорта скрылся за высоким столбом черного, как уголь, дыма, смешанного с серыми клубами пара. Переломившись пополам, пароход пошел в свой последний путь — на дно Баренцева моря.

Осколки снарядов бьют по бронированному козырьку пулемета. Ложимся на курс отхода. Проскакивая на бешеной скорости сквозь наставленные повсюду дымзавесы, мы беспрерывно натыкаемся на вражеские сторожевые корабли и шнелльботы и вступаем с ними в короткие артиллерийские схватки. Наконец удалось выйти на чистую воду. Надо разобраться в обстановке.

На моем флагманском торпедном катере осколком снаряда смертельно ранен в голову радист — пожилой уже, призванный из запаса, имеющий двух детей, старшина 1-й статьи Тертычный. Около него безуспешно хлопочут Александр Ильич Зонин (мужественный и бесстрашный советский писатель, бывший в то время на Северном флоте военным корреспондентом) и помощник командира катера — молоденький белоголовый лейтенант Владимир Барбашов. Владимир сам ранен. Все, кто держится на ногах, обслуживают механизмы, устраняют многочисленные, но, к счастью, не очень серьезные повреждения.

Я все же старался и во время атаки держать в памяти общую картину боя. Из радиопереговоров знал, что между катерами старших лейтенантов Лихоманова, Чепелкина и наконец-то дорвавшегося до настоящей схватки Бочкарева и несколькими кораблями противника идет жестокая борьба. Катера вышли в голову конвоя, но попали под губительный огонь двух эсминцев, охранявших большой транспорт. Бочкарев скрылся за дымзавесу, а через несколько десятков секунд вновь из нее выскочил и удачным торпедным выстрелом оторвал эсминцу полубак. Корабль немедленно перевернулся и быстро пошел ко дну — Бочкарев считал себя отомщенным! Лихоманов вступил в тяжелый поединок с другим эсминцем и одержал победу. Используя благоприятную обстановку, Чепелкин атаковал транспорт с короткой дистанции и тоже потопил его.

Катер лейтенанта Ивана Никитина был сильно поврежден, среди команды имелись убитые и раненые. Но ему удалось завершить атаку и потопить сторожевой корабль. На отходе, отбиваясь от преследования шнелльботов, катер временно потерял ход, но сумел ликвидировать повреждение и успешно выйти из боя. Находившийся на этом же катере наш парторг Константин Никитин сделал перевязки нескольким раненым, а потом стал к мотору, заменив тяжелораненого старшину.

ОДИССЕЯ ВИТАЛИЯ ЮРЧЕНКО

Лейтенант Виталий Юрченко не растерялся, когда атаковал танкер, шедший в хвосте конвоя, но промахнулся.

Такой команды, наверное, добрую сотню лет не слышали на морях, но Юрченко приказал:

— Идем на абордаж!.. Абордажной группе на нос!..

На корабле понимали командира с полуслова.

Катер лихо подскочил к танкеру, несколькими пулеметными очередями принудил его остановиться и высадил абордажную партию. Гитлеровцы разбежались по судовым помещениям и заперлись в них. Забрав документы из штурманской рубки, моряки заложили в машинное отделение несколько подрывных патронов, подожгли фитиль и быстро отошли.

Обо всем этом необычном событии Юрченко периодически взволнованным голосом докладывал по радиотелефону. Вот он восторженно воскликнул: