Океан. Выпуск шестой

Через два дня один из спасенных, Мариано, говорил: «Красные звезды на крыльях нас поразили. Этот самолет — шестой по счету — был нашей последней надеждой, ибо наши силы уже подходили к концу. Насколько трудно было нас заметить, свидетельствует тот факт, что наши сигналы пролетающим самолетам, из которых один прошел над нашими головами, оказались тщетными».

Эти звезды поразили не только спасенных. Они поразили весь мир.

…Параллельно с подготовкой самолета под руководством вездесущего Чухновского готовился и ледовый аэродром. Расчистили и утрамбовали рулежные дорожки. Всех смущало то обстоятельство, что ровной и достаточно длинной полосы для взлета и посадки найти не удалось. ВПП представляла собой дугу между очень высокими торосами. Поэтому основная ставка делалась на опыт Чухновского. Но надо было обеспечить максимум безопасности, и все близлежащие торосы и неровности по предложению все того же Бориса Григорьевича были окрашены в яркий желтый цвет, а взлетно-посадочная полоса — в красный, отлично различимый даже с большой высоты.

8 июля погода немного прояснилась. Летчики обрадовались. Всеми тремя моторами зарычал «Красный медведь». Самолет качнулся и, набирая скорость, начал разбег. В какой-то момент машина высоко подскочила на бугре, сильно зацепив правой лыжей ледяную корку, накренилась, а затем в неуловимый миг отделилась ото льда. И здесь все наблюдавшие за полетом заметили, что правая лыжа беспомощно повисла вертикально.

Немедленно второй механик самолета Федотов побежал на корабль, взял запасную лыжу и выложил ее на видном месте. С самолета заметили этот сигнал, но еще до этого обнаружил неисправность второй пилот Страубе.

Через 20 минут полета Чухновский скомандовал:

— Всем привязаться к сиденьям! Снять защитные очки! Приготовиться к аварийной посадке!

Он решил произвести посадку с минимальной скоростью по возможности на исправную лыжу. Все наблюдавшие за полетом с замиранием сердца следили за посадкой. Вот он пошел на снижение. Вдруг вертикально стоящая лыжа заставит самолет скапотировать? И тогда все надежды на его помощь в поиске людей и в ледовой разведке рухнут.

Но тут произошло то, чего ожидать никто не мог: на высоте пяти метров ото льда резиновые амортизаторы заработали и, преодолев сопротивление воздуха, выпрямили лыжу. Среди наступившей тревожной тишины раздалось многоголосое «ура». Посадка прошла благополучно, но с ремонтом лыжи пришлось повозиться изрядно. По поводу этого пробного полета один из итальянских корреспондентов радировал в свою редакцию: «Только летчик, готовый кончить жизнь самоубийством, мог подняться с такого аэродрома. А Чухновский и его экипаж — второй пилот Страубе, наблюдатель Алексеев и бортмеханик Шелагин — поднялись. И сели».

А погода стояла такая же отвратительная: туман по-прежнему был низким и плотным. И только 10 июля туман приподнялся и стал отходить на северо-запад. В 16 часов заработали все три мотора. «Красный медведь», пробежав 150 метров, устремился в воздух и лег на курс к предполагаемому местонахождению группы Вильери.

Начало полета обнадежило Чухновского: чем дальше он уходил от «Красина», тем выше поднимался туман. У острова Карла XII «Красный медведь» забрался уже на высоту 200 метров. Полет был не из простых. Место нахождения лагеря Вильери было известно по данным на 6 июля. Более поздние данные внешний мир не мог получить потому, что на коротких волнах творилось нечто невообразимое из-за магнитной бури.

Через двадцать минут полета самолет уже кружил над тем местом, в котором предполагалось местонахождение итальянцев. Но там простиралось громадное пространство чистой воды. Что делать? Чухновский лег на обратный курс. При такой видимости продолжать дальнейшие поиски было бесполезно, да и бензина взято на шесть часов. Но прежде чем идти к «Красину», Чухновский решил обследовать льды, скопление которых было замечено в районе между островами Карла XII, Фойном и Брюком. Может, там обнаружатся какие-либо следы людей?

Повернув от острова Фойна прямо на север и дойдя до первых разреженных льдов, «Красный медведь» пошел на северо-запад. Через несколько секунд полета механик Шелагин, сидевший в передней горловине, как вихрь ворвался в пилотскую кабину:

— Люди! Люди!!!

— Где?

— Там!

— Сколько?

— Четыре или пять человек!

Поспешность Шелагина была вполне объяснима: «Красный медведь» из-за тумана шел на высоте порядка ста метров, и все, что находилось на льдах, проносилось внизу с такой быстротой, что трудно было что-либо удержать в поле зрения.