Океания. Остров бездельников

Очки свалились с носа и балансировали на верхней губе, поэтому за отсутствием лучшего я протираю линзы и начинаю оглядываться по сторонам, разыскивая свое каноэ, которое, потеряв седока, пасется где-нибудь поблизости, подобно лошади, сбросившей наездника. Однако вместо этого вижу, как лодка уверенно удаляется в сторону узкого пролива между островами Кири-Кири. А вместе с ней выращенные мною овощи, питьевая вода и, что самое главное, надувной спасательный жилет.

Наступает время подведения итогов.

Я нахожусь в море, глубина которого составляет, судя по картам, которые я видел в кабинете Джерри, примерно пятьсот сорок три метра. Вода здесь чистая, абсолютно прозрачная — несколько глубоких вдохов и выдохов, и у меня есть только две возможности. Первая — плыть к берегу, далекому-далекому. И вторая: оставаться на месте, что в данный момент казалось мне более уместным. Море настолько теплое и приятное, что я могу лежать на воде, раскинув руки, делая минимальные движения ногами.

Значит, мне подходит второй вариант. Буду оставаться здесь и ждать, когда меня спасут.

В этом есть свой смысл, так как в последний раз я плавал в пригороде Лондона — в бассейне. Мне тогда было восемь лет, и я получил значок за то, что проплыл двадцать пять ярдов на спине. И, как уверяла память, далось это непросто. Так что нет, лучше уж я подожду, когда мимо будет кто-нибудь проплывать. Кто-то ведь должен заглянуть сюда.

Покачиваясь на волнах, я принялся осматриваться. Вокруг меня виднелись только безграничные пространства открытой воды, никаких кораблей и лодок, кроме моря ничего. А сколько вообще лодок повстречалось мне за время путешествия? Как ни стараюсь, сказать точно не могу.

Однако бесцельное пребывание в море все же небезопасно, поскольку оно кишит акулами, а те твари непредсказуемые. Они способны вселить ужас в кого угодно, и я прекрасно подходил под эту категорию лиц. А потому решил не смотреть вниз.

Одной из неоднократно задокументированных достопримечательностей Соломоновых островов было то, что в омывавших их водах водилось великое множество разнообразных акул. Акула-молот, акула-мако, тигровая акула, белая, черная, бронзовая и серая, акулы большие и маленькие, толстенькие и худенькие, медлительные и быстрые — все они тут чувствовали себя в своей стихии, и все обладали кроме крохотных черных глазок полной неразборчивостью вкусов и изобилием острых как бритва зубов. Размышляя об этом, я тру одну ногу о другую и с радостью констатирую, что обе они еще на месте.

Конечно же, статистическая вероятность быть съеденным акулой чрезвычайно мала. Однако мне вдруг приходит в голову, что все известные статистические выкладки основаны на очень большой выборке, вероятно, включающей в себя лиц, которые в данный момент гуляли по городским улицам, сидели в офисах и своих машинах, застрявших в пробках, смотрели телевизор или лежали в ванне, и, конечно же, у них шанс пойти на корм рыбе был чрезвычайно мал. Поэтому пришлось признать, что, несмотря на все научные выводы, мой риск несопоставимо выше. А потому руки сами начинают грести.

Кстати, небезынтересно отметить, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, что кроль, предпочитаемый большинством пловцов, изобретен именно на Соломоновых островах. Белые торговцы обратили внимание на этот эффективный способ передвижения в воде и позаимствовали его у островитян. Впрочем, мне он мало чем мог помочь, поскольку дальше плавания на спине я не продвинулся. Да и в этом стиле вчетверо улучшил свои личные показатели сегодня. Когда же мне надоело смотреть на небо, я перевернулся на живот и начал передвигаться самостоятельно изобретенным стилем — отчасти по-лягушачьи, отчасти как утопающий щенок.

Вначале все получается довольно легко — я попеременно пользуюсь комбинацией двух стилей, давая передышку доселе неизвестным мне группам мышц, которые потрясены осознанием своей жизнеспособности.

К сожалению, шорты из плотного хлопка, купленные в армейском магазине в Брисбене и снабженные многочисленными карманами для бутылок с водой, сигарет, швейцарских военных ножей и того подобного, в которых было так удобно на суше, намокнув в воде, начали тянуть меня ко дну с силой пары мешков с продуктами из супермаркета. И несмотря на свою любовь к ним, мне приходится с ними расстаться вместе с прекрасным кожаным ремнем, подаренным мне на день рождения.

Гримбла однажды попросили снять штаны, правда я не помнил при каких обстоятельствах, и он отказался: «Внутренний голос говорил мне, что чиновник, живой или мертвый, без штанов являет собой нелепое зрелище, а потому я решил, что не могу подвергнуться подобному ужасу».