Океанский патруль. Книга 2

За полуоткрытой дверью стонал умирающий майор, бубнил что-то пастор, доносился голос врача, отсчитывающего деления на цилиндре шприца: «Кубик… два… три…»

– А ну, закройте дверь, – приказал инструктор и вдруг повеселел: – Нерон сжег Рим и радовался, – сказал он, – а я вот только прикурил от Лапландии и – странное дело – скучаю! Посему буду рад…

– Недолго вам осталось скучать! – перебила его Кайса.

– А вам с полковником еще меньше…

– Ничего, я сегодня повеселился! – сказал Пеккала, и его подбитый, заплывший синевой глаз подмигнул Кайсе.

Кайса лениво прошлась вдоль комнаты, остановилась у печки, протянув к огню иззябшие руки.

– Ну так что? – сказала она. – Пошли, Юсси…

– Да, я тоже так думаю. Пошли, Кайса!

Фон Герделер многое перевидал за свою жизнь, но такое видел впервые: финский полковник и его любовница спокойно вышли за дверь, вот они уже спускаются с крыльца…

– Стойте, доннер веттер! – выругался он и, схватив пистолет, рванулся за дверь. В воротах финны сбили часового, с испугу он выстрелил в воздух, сбежались солдаты.

– Хотите, чтобы я связал вас? – пригрозил оберст, когда пленных снова ввели в дом пастора. – Я могу это сделать…

– Руки что! – спокойно ответил Пеккала. – А вот попробовали бы вы связать меня так, как я связал вас тогда в Вуоярви. Наверное, не забыли, а?

Фон Герделер вспомнил все унижения, принятые им в должности советника, вспомнил, наконец, свой мундир, превращенный в лохмотья вот этой финкой, что так хладнокровно докуривает папиросу, и его взорвало:

– Молчать! – гаркнул он. – Вы в моих руках…

– …Которые дрожат, – заметила Кайса. И, отшвырнув папиросу, сказала: – Юсси, чего он орет на меня? Дай ему по затылку!

В этот момент дверь распахнулась, и солдаты ввели напуганного вянрикки Таммилехто; фельдфебель доложил, что погоня за отступающими финнами прекращена, удалось схватить только несколько раненых и вот этого офицера.

– Сопротивлялся? – спросил фон Герделер.

– Нет, герр оберст!

Пристальным взглядом оберст окинул рослую фигуру вянрикки, неожиданно сказал:

– Чего топчешься?.. А ну, сними пьекс. – И когда фельдфебель достал гранату, при одном виде которой беспокойно заерзал Юсси Пеккала, инструктор нараспев произнес: – Такой молодой, а сейчас – умрешь… Неужели не хочется жить?.. А?

Таммилехто, широко раскрыв рот, покачнулся.

– Я даже не знаю, что мне и делать с тобой, – продолжал инструктор, – такой здоровый… жалко. Хочешь, иди в особый батальон, что воюет за «национальное правительство» Финляндии?.. А так…

Он ловко, словно мячик, подбросил гранату. Таммилехто посмотрел, как она сверкнула перед его глазами, и за это краткое мгновение, пока граната не шлепнулась обратно в ладонь оберста, юноша прошагал через всю свою жизнь – все девятнадцать лет прожил заново.

«Девятнадцать… как мало!» – ужаснулся вянрикки и сказал:

– Я согласен… я буду за «национальное прави…».

Кайса, вскочив со стула, ударила его по давно не бритой щеке:

– Разве ты – финн?.. Ты… ты…

Пеккала отдернул ее за подол манто обратно:

– Сядь, Кайса!.. И не надо так долго подыскивать для него слов. Он просто сопливый дурак!..

Таммилехто поднял на своего полковника светлые глаза, наполненные слезами, и тихо выговорил:

– У меня… мама… в Хельсинки…

– Ну и иди к своей маме, – отвернулся Пеккала.

Вечером их вывели два конвоира, ткнув штыками в спины, показали – куда идти.

– К лесу, – шепнула Кайса, – ладно, пойдем к лесу.

Пеккала всю дорогу глухо кашлял и вспоминал своего старого приятеля – «сатану перкеле».

– Ух, ух, ух, – кашлял он, – вот ведь, сатана перкеле, не отпускает ни на минуту!..

Кайса держала его под руку, говорила:

– Надо было носить шарф… Ты разве меня послушаешь?..

Потом долго шли молча, и только один раз Пеккала взгрустнулось.

– Помнишь, – сказал, – как ты радовалась, что малину будешь в моем саду растить?

– Что мне твой сад? – вздохнула Кайса. – Я бы сына хотела от тебя иметь…

– Это – да, – твердо согласился полковник и услышал, как щелкнули курки за спиной.

– Хальт! – крикнули конвоиры.

– Чего хальт? – свирепо огрызнулась Кайса. – Я вот тебе покажу хальт… Веди дальше!

– Не хотим здесь, – поддержал ее Пеккала, и они пошли дальше, постепенно приближаясь к лесу.

– Юсси, бежим, – предложила Кайса. Пеккала осмотрелся:

– Конечно, бежим… Мы не куропатки, чтобы нас каждая сволочь стреляла. Вот только давай заведем их поближе к лесу.

– Здесь кусты, хорошо, – заметила Кайса.

– Только вот что, – предупредил ее полковник. – Сначала ты побежишь одна, а я…

– Юсси, одна не побегу…

– Не спорь. Я их сумею здесь… понимаешь?

Конвоиры снова щелкнули затворами.

– Ну, ладно, хватит разговаривать!.. Целуйтесь!..

Пеккала повернулся к ним; тяжело дыша, сказал:

– Не ваше дело!.. Мы умираем, а не вы! Так какого же черта?.. Где хотим, там и поцелуемся…

Один егерь обозлился, показывая на свои рваные сапоги.

– Что я, – сказал он, – из-за вас должен по болоту ползать? Подохнуть везде одинаково…

– Ладно, Курт, – примирился другой, – пусть выбирают…

Снова пошагали дальше, и когда стена леса совсем приблизилась, Юсси Пеккала шепнул:

– Вот сейчас… беги!