Ох и трудная это забота - из берлоги тянуть бегемота. Книга 1

Ответ полицая подтолкнул к анализу: «Собственно, а почему обязательно должно быть заявление? Разве чиновник получит барыш, если надолго упечет изобретателя за решетку? Нет, не получит. Зато после пары дней отсидки слупит с сидельца вдвойне. Кстати, а ведь скорее всего это отработанный прием. Спровоцировать придирками и на том заработать. Надо бы проверить. Другое дело, если Ильич разошелся всерьез, тут оплеухой от дворника чиновник не удовлетворится. Остается уточнить, есть ли заява».

— Григорий Иванович, просветите меня грешного: часто вам подкидывают таких полоумных? В комитете изобретателю по зубам, а вам возись с этими психами.

— Хватает, — с затаенной тоской процедил Топороков. — Правильно вы изволили выразиться. Психи они и есть психи. Лезут со своими прожектами, людям мешают. Намедни один такой все орал, мол, найдет управу. Пришлось отписать судье, да все без толку.

Судя по реакции Топоркова, психов хватало, но письменного заявления скорее всего не было. Не прозвучало и неприязни к Мишенину.

По-видимому, накрученный друзьями, Ильич начал требовать в комитете «справедливости». В результате «обиженные» чиновники вызвали дворника. Тот, как водится, зарядил математику оплеуху и доставил безобразника в ближайший околоток. Дальше Ильич присмирел — наука пошла впрок.

— Григорий Иванович, а не можете ли вы подержать у себя этого буяна еще три дня? Припугнуть, но без членовредительства. А я такого не забуду, вот господин Свищев подтвердит.

Сквозь невозмутимость мелькнула настороженность. Пришлось пояснять.

— Понимаете, ученые, они, как дети малые. Их розгами воспитывать надо, чтобы впредь не срывались. Нашего Ильича третьего дня ждет к себе сам контр-адмирал Бирилев, так вы постарайтесь, очень уж он высокого о себе мнения. Верно, я говорю, господин Свищев?

Призывая в свидетели репортера, Борис изобразил искреннюю тоску.

— И нашего «японца» презрением обидел, а человек к нему со всей душой, — поддержал Бориса Свищев. — Да вы завтра подходите в «Славу Петрограда», а мы пока с Григорием Ивановичем потолкуем.

Все было обозначено. Оставалось надеяться, что сумма окажется не слишком солидной.

Сумма неподъемной не оказалась. Более того, если бы не визит Федотова в околоток, Ильича в тот же день выпроводили бы на волю со штрафом в пятьдесят рублей. Благодаря хлопотам Федотова штраф уменьшился до десятки, но сами хлопоты обошлись в сотню.

Сказано было буднично. Карие глаза Свищева при этом задумчиво смотрели вдаль, как бы давая понять, что и ему не помешал бы некоторый гешефт. О полтиннике репортер «забыл». Борис ничего не имел против поощрения взяточников. Не то, чтобы это было очень приятно, но открывало некоторые перспективы.

Есть разные способы узнать особенности системы защиты правопорядка. Можно пройти через ее жернова в качестве пострадавшего или, как Ильич, оказаться нарушителем спокойствия. Гораздо полезнее посидеть в компании «блюстителей». Предложение было высказано и принято.

В ресторации Борис познакомился с двоюродным братом Топоркова. Виктор Михайлович сумел получить образование и дорос до мирового судьи. Получился идеальный тандем: старший хватает — младший судит. У Федотова, правда, по ассоциации из памяти всплыли несколько другие строки: «Отец, слышь, ворует, а я отвожу», но знакомить местных с таким «Некрасовым» Борис благоразумно воздержался.

После пары «мыслей за знакомство» началось взаимное прощупывание. Вспомнились комичные и не очень эпизоды, после чего блюстители стали просвещать Федотова.

— Борис Степанович, да за что же вашего математика в кутузку-то определять? Он же ничего не натворил. А что его отвели в околоток, так господин столоначальник частенько доводит до скандала и все об этом знают. Пытался он одного очкарика засудить, да не получилось. Судья так и сказал — нет достаточных оснований.

— А если бы столоначальник написал, что Мишенин царя поносит?

— Если бы, да кабы. Да если бы и написал напраслину, вы думаете так легко в суде лжесвидетельствовать? Нет, дорогой мой, не всякий возьмет на себя такой грех, а что ваш Мишенин социалист?

От такого подхода Борис слегка сбледнул с лица. Пришлось объяснять, что друг его не только не социалист, но даже наоборот. В ответ на что он услышал насмешливое:

— Да неужто мы не видим, что за человек ваш математик?

Постепенно перед Федотовым раскрывались особенности местной системы защиты порядка и судопроизводства. Околоточные надзиратели следили за положением дел в своих округах. Возможностей у них было одновременно и больше, и меньше, чем у коллег из ХХI века. Формально околоточный мог любого человека привести в околоток. С уголовниками так и поступали, но хватить даже мещанина, без особых на то оснований, было не принято. Тем более, когда дело касалось служивого или дворянского сословия. Да и судейская система без доказательств не выносила обвинительных решений.

— Так-таки и нельзя засадить безвинного человека? — зацепил младшего Борис.