Ох и трудная это забота - из берлоги тянуть бегемота. Книга 1

Разрабатывая чертежи, Борис заложил вместо переменных емкостей переменные индуктивности и не прогадал — с катушками индуктивности дело обстояло не в пример лучше. Их производство, или как здесь говорили выделка, было хорошо налажено. Не было ферритов, зато вспомнилось старинное решение с применением вариометров. Корпус станций выполнили из оцинкованного железа. После шпатлевки и покраски в светло-серый цвет, он выглядел не хуже изготовленного в ХХI веке.

— Так, граждане, все тщательно моют руки и осторожно снимают фольгу. Шоколад съедается, а обертку складываем сюда.

— Борис Степанович, да куда нам столько? Мы же не маленькие.

Изумлению Николая Поповкина не было предела, когда Федотов вывалил на верстак полсотни плиток шоколада.

— Детишкам отнесете, — произнес Борис, осторожно снимая обертку. — А фольга пойдет на изготовление супер-пупер конденсатора!

Обертка или, как тогда говорили оловянная бумага, пошла на эксперименты с электролитическим конденсатором. Прослойкой послужила папиросная бумага, а щелочь нашлась у минеров. К огорчению мастеровых, сладких праздников больше не последовало — после ряда попыток конденсатор успешно заработал, а оловянную бумагу закупили на кондитерской фабрике.

Об электропаяльниках приходилось только мечтать. В начале века паяли так называемыми бензиновыми паяльниками, что на деле оказались классическими паяльными лампами. Размеры были разные, но для ламповой техники эти монстры категорически не подходили. Пришлось срочно «изобрести» электропаяльник. В этом существенно помог Коринфский, что по совместительству являлся заместителем начальника портовой электростанции.

Слухи о неких таинственных работах поползли сначала по минной мастерской, затем по гарнизону. Разглашения секретов переселенцы не опасались — о существе радиолампы не знал даже Коринфский, а слухи, как водится, то помогали, то вредили. Первыми пронюхали интенданты — эти упыри всегда чувствуют, когда к ним могут обратиться за «дефицитом». В плюсах оказалось внимание молодых морских офицеров, в основном, из минной мастерской. Самые изобретательные с удовольствием брались поломать голову над очередной проблемой, а таковых оказалось великое множество.

— Ильич, а что тебе в этих морских офицерах бросилось в глаза?

— Они не такие, — вердикт Мишенина был ясен, как решение Госдумы.

Вскоре после начала работ Борис стал ощущать какие-то отличия в менталитете здешних морских офицеров. Сначала подумалось — блажь, но особенности поведения все настойчивее давали о себе знать. Порою случается, что новое сразу не видится, но в один прекрасный момент все становится на свои места.

В то утро Федотов выразил сомнения в том, что капитану-лейтенанту Колбасьеву так уж необходимо мчаться за графитом под Питер.

— Борис Степанович, мое руководство всегда шло мне навстречу.

Эта хвастливая убежденность, на грани с легким куражом, оказалась той малостью, что все объяснила: этим людям присуща внутренняя, глубинная свобода, в основе которой не хамская воля, а врожденное право на поступок. Борис впервые осознал, как на мироощущении сказывается принадлежность к дворянскому роду. Позже он увидел и обратную сторону такого воспитания. Привыкших к «особой свободе» дворянских сынков система безжалостно обламывала. На выхлопе порою оказывались редкостные моральные уроды. По этому поводу Зверев выразился как всегда образно: «Их тут трамбуют по полной, крепче, чем в у нас учебке. Вот им мозги и плющит».

И все же, когда плененные морские офицеры давали слово не воевать против Японии — их отпускали. Этот поступок не находил осуждения ни в российском обществе, ни у власти. Какая колоссальная пропасть в представлении об офицерской чести начала и конца ХХ века!

Евгений Викторович Колбасьев явил собой удачным пример «правильного» воспитания, когда свобода гармонирует с долгом. Оказавшись изобретательным человеком, он организовал и стал владельцем телефонно-водолазной кронштадской мастерской, «грешил» изобретением плавающей мины оригинальной конструкции и проектированием подводной лодки.

Этот офицер вместе с лейтенантом Щастным, взялся решить проблему резисторов. В водолазном деле Колбасьева применялись керамические стержни. Покрыв их графитом, офицеры после ряда опытов получили вполне приличный результат. От предложения возглавить список изобретателей резистора Колбасьев не отказался.

Изобретения же сыпались, как горох: вариаторы, динамики, резисторы и паяльники. Мишенин заморился подавать заявки на привилегии. В комитете на него стали смотреть волком, но положительных решений так и не выдавали. Наверное, хотели кушать.

Глава 18 Первые успехи

1 мая. Кронштадт.