Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 3

Так же обстояло дело и с октябрьским высочайшим повелением, согласно которому Всеволожская база стрешара с полигоном и зоной отчуждения до самого Гарболово, отходила к Броневой школе. Над ней стояла Офицерская стрелковая школа, и тем и другим было настоятельно рекомендовано с инспекциями не надоедать. Ответственностью «школьников» становилось обеспечение базы личным составом и довольствием, что низводило их до положения снабженцев. Естественно, никому такое понравиться не могло, и вопрос открытия «военных действий» против «свобод» базы, являлся вопросом времени.

Инструкторы базы стали вольноопределяющимися. Им в помощь были командированы вагнеровцы, поступившие на службу еще до войны. В результате инструкторский состав достиг полутора тысяч человек.

Для двух тысяч новобранцев был готов и кров, и корм, и даже опиум для народа в лице специально подобранного священника-пьяницы, когда в самом конце октября на базу пригнали вместо сорока рот новобранцев всего двадцать пять. Судя по всему, один из винтиков госмашины решил — авось обойдутся.

Зато другой винтик к пожеланию переселенцев отнесся более чем благосклонно, и половина новобранцев оказалась из города, а три четверти грамотными.

Каждой ротой командовал унтер-офицер, а офицеров, подготовленных по программе для броневых дивизионов, Броневая школы обещала предоставить после рождества.

Радовало, что возраст новобранцев соответствовал оговоренному- не старше двадцати трех лет, но когда был проведен отбор «умненьких да разумненьких» выявилась еще одна задница — «отсев» никто забирать не собирался. О нем в повелении просто забыли, чем тут же «воспользовались» школьники:

— Преданы вам новобранцы, господа хорошие, вот и извольте обучить их, как полагается, а о возврате в приказе нет ни слова, — огрызнулись «обиженные».

Надо заметить, что курировавший базу Самотаев, расстраивался не долго, точнее не расстраивался вовсе. Из отсева можно было подготовить пехоту по упрощенной программе. Эти люди годилась для охраны периметра, а то, что специфический интерес к базе резко вырастет, сомневаться не приходилось.

Опять же, из самых бестолковых можно будет сформировать заградотряды — спасибо господину Брусилову, повысившему этим приемом стойкость своего фронта.

Кто бы не говорил обратного, но воспитать заградотрядовца не просто. Эта разновидность двуногих должна испытывать острую неприязнь к своим «подопечным», и панически бояться передовой. К вопросу воспитания этих «высоких» качеств Самотаев подошел творчески. Изображающие противника кандидаты в заградотряды, регулярно получали травмы различной степени тяжести от атакующих супостата штурмовиков.

Бывало, прилетало и в ответ, но такое случалось не часто. Сказывались отбор, усиленное питание и обучение приемам мордобоя.

Все это реализовывалось позже, а сначала в лучших армейских традициях три тысячи охламонов отправились строить «лесной санаторий».

Пока в нем поживут сами «строители», а когда вокруг появится колючая проволока, а по углам вырастут вышки… Времена грядут неспокойные, и мало ли кому захочет перейти на санаторный режим.

Пехота числом в три тысячи душ в авральном темпе приступила к строительству бараков. Две тысячи будущих штурмовиков посмеивались — этого счастья они были лишены, зато прекрасно накормлены и одеты в новую удобную форму.

Наивные, они не подозревали, что сразу после разбиения на отделения, для них разверзнется рукотворный ад на земле.

Курс молодого бойца начался со строевой подготовки. Сколько бы ни писали о бессмысленности шагистики, но без нее ни одна армия мира не обходится. Она учит подчиняться и ощущать единство, особенно когда вечерняя прогулка сопровождается новой строевой песней о бесстрашных штурмовиках и десантных батальонах. По заказу Самотаева, несколько таких песен было написано заранее.

Строевой подготовки было немного. Новобранцев изматывали кроссами, полосой препятствий, рукопашным боем и далее по списку. Главным в этом винегрете была не физическая подготовка, а воспитание умения подчинятся.

Любой тактически и физически подготовленный боец может запаниковать в первом же бою и погибнуть. Чтобы этого не произошло, чтобы он не впал в ступор, инструкторы выбивали из курсантов дурь «гражданки», прививая у подопечных потребность в бездумном подчинении, что позволяло уйти от окружающего кошмара. И этим кошмаром на время обучения становился инструктор. Тот самый, который согласно параграфу номер один всегда прав.

На этом этапе курсанты испытывали крайнюю усталость, а оставшегося времени едва хватало на туалет, прием пищи и сон. Кое-кто засыпал прямо за столом.

Выдержали не все. Четверых вытащили из петли, одного не успели. Каждого двадцатого вернули в пехоту. Туда же, с пометкой в личном деле «в заградотряд», отправили «вечно скулящих» и типов с разного рода психическими и политическими патологиями. В этом времени на такие мелочи призывные комиссии внимания почти не обращали, а с началом войны гребли всех без разбора.