Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 3

С учетом такого понимания сути всего происходящего в мире, сегодняшняя гибель полумиллиона сограждан завтра спасет десятки этих самых миллионов.

Как бы там ни было с большой политикой, но бодяга с принятием на вооружение новой стрелковки и минометов затянулась. Калибр ротного миномета в 60 мм, военным показался недостаточно весомым, пришлось пообещать переход на 82 мм в ротах и 120 мм в батальонах, тем более, что эти игрушки уже накапливались на складах.

Все мытарства кончились, когда в январе 1915 года, начальник артиллерийского снабжения Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Голицын телеграфировал в ГАУ: «Еженедельно высылаемых трех миллионов патронов недостаточно. Прошу увеличить норму и выслать в Киев единовременно сколько можно», в унисон с ним Северо-Западный фронт запросил 19 миллионов патронов в неделю. С этого момента вопрос о типе боеприпаса был снят.

К этому времени оружия у переселенцев было заготовлено на четыре дивизии и перевооружение было решено начать с кавказского фронта, а конкретно с армейского корпуса Николая Николаевича Юденича.

Мотивировка была очевидна — Кавказский фронт имеет второстепенное значение, поэтому, там самое место для проверки инноваций, а для подстраховки количество пулеметов решили удвоить. Для переселенцев это было благо — во-первых, их влияние на западном фронте минимизировалось, во-вторых, загружались заводы.

Больше всего решением ГАУ возмущался полковник Деникин и генерал-майор Корнилов. О преимуществах этого оружия они знали. На Деникина внимания не обратили — чином не вышел, зато Корнилова заверили — его дивизия такое оружие получит в первую очередь, но после проверки на Кавказе.

В январе 1915-го года переселенцы обратились в ГАУ с предложением закупить у них противогазы, но, как и ожидалось, получили отказ. В возможность применения противником газов не поверили, но это не важно — после первой же газовой атаки бросятся покупать сломя голову.

В целом же к концу февраля переселенцы, в который уже раз убедились, что история имеет колоссальную инерцию. Автомобилей в русской армии стало в сотни раз больше, а про авиацию и говорить нечего, но аналогичные изменения произошли и в Германии. В результате, русские бронедивизионы Дукса и Путиловского завода регулярно сталкивались с германскими, а в воздухе разыгрывались целые сражения. В мире переселенцев такие баталии разворачивались только на западе Германии. Сама же армия под удрарами гансов понемногу начала пятиться назад.

* * *

Десятую годовщину переноса в этот мир, переселенцы отметили очередным лыжным путешествием, с окончанием на день Красной армии у Лесного озера. Взамен пребывающего в Монреале Мишенина пригласили Самотаева.

Стартовав от Твери, в направлении восток-северо-восток, на второй день вышли к южной оконечности озера Великого, находящегося в центре гигантского болота Оршинский Мох.

В мире переселенцев летом сюда можно было добраться только по воде. Зимой Зверев приезжал на снегоходе порыбачить.

В километре от берега лежал сбитый в 1941-ом бомбардировщик ДБ-3Ф. До мелиорации здесь было болото, и самолет плюхнулся на брюхо. В мире переселенцев здесь стоял лес, и вид лежащего между крепких сосен целого самолета всегда вызывал оторопь.

Зверев давно мечтал посетить это место, что и определило маршрут. Береговая линия не изменилась, а место падения самолета выдавал клочок векового соснового леса. Возвышенность, поросшую громадными деревьями, и на два метра возвышающуюся над окружающим болотом, Дмитрий заметил еще в своем времени. Здесь, в сотне метров от сбитого самолета, поставили лагерь.

Пока Федотов с Самотаевым кашеварили, Зверев топтался на месте падения, выискивая одному ему известные ориентиры, но вокруг была однообразная заснеженная равнина. На северо-западе солнце скрылось в бело-голубом безмолвии. На юге проступали звезды. Там, в полусотне верст, в его мире стоял город физиков, из которого его занесло в это время, а еще дальше их ждало Лесное озеро. На мгновенье он поймал ощущение мистического единения этого места на безбрежном заснеженном болоте, где в августе 41-го упадет самолет, с городом, в котором после войны будет построен гигантский синхрофазотрон, и с Лесным озером, найденном переселенцами десять лет тому назад.

— И чего ты там потерял? — задал резонный вопрос Федотов, когда Дмитрий наконец-то окончил свои изыскания, а сдобренная мясом каша испускала умопомрачительные ароматы.

— Погоди, Старый, — в присутствии Михаила Дмитрий впервые назвал Федотова его «партийной кличкой», — в этом месте упал наш ДБ-3Ф, помянуть надо.

— В сорок первом? — зачем-то уточнил Борис.

— Да, в октябре одна тысяча девятьсот сорок первого года, на этом самом месте упал наш дальний бомбардировщик Илюшина, ДБ-3Ф, — намеренно четко, чтобы не было никаких сомнений, произнес Зверев, — давай, Пантера, по-полной, помянем наших.