Ох, Мороз, Мороз...

— Значит, на какое-то время их надо сохранить в тайне, — Ракитянский подтвердил вывод, к которому и Павел сам пришел. — Временно заморозьте отношения. Любое общение нужно свести к минимуму. Возможно, это непросто, если ваши отношения сейчас только… ну, в общем, вы меня понимаете. Но так будет лучше. И вам для убыстрения бракоразводного процесса, и девушке, чтобы ее не коснулись какие-либо неприятные последствия этого. Это самый оптимальный вариант.

— И сколько это должно длиться? Ведь Алена может затянуть процесс?

— К сожалению, да, — со вздохом согласился Ракитянский. — Даже при условии отсутствия с вашей стороны каких-либо претензий, при желании процесс можно затягивать по совершенно законным причинам — было бы желание.

— Я не могу месяцами ждать, пока Алене надоест играться в оскорбленную гордость.

Я не могу надолго оставить Ингу одну.

Ракитянский поправила галстук. Постучал себя по верхней губе. И все это время не сводил с Павла внимательного взгляда.

— Скажите мне, Павел Валерьевич, я не ошибусь, если предположу, что вы умеете рисковать и способны на неординарные поступки?

Вопросы были неожиданными, и Павел улыбнулся.

— Вы не слишком погрешите против истины, Ростислав Игоревич.

— Отлично! — Ракитянский стащил галстук и сунул его в карман. — Есть идея.

***

Гудящую после разговора с адвокатом голову приятно остудил вечерний и как будто даже по-осеннему прохладный воздух. Паша втянул его, как-то по-звериному принюхиваясь. Ненадолго прикрыл глаза. Надо позвонить Инге. Или все же сначала переговорить с Ликой?

Нет, сначала Инга.

Он не стал ей сразу звонить с нового телефона. Велика вероятность, что с незнакомого номера она просто не возьмет трубку. Написал.

Павел: Привет. Это Паша. Это мой новый номер.

Ответ пришел почти сразу.

Инга: Докажи.

Ну какая же умница, невозможно просто! Паша поймал себя на том, что улыбается. А на него косятся прохожие. Так, надо пойти сесть в машину, чтобы не смущать людей своей улыбкой. Именно из машины он сделал селфи и отправил. Фото получилось так себе, вид у него порядком измотанный, и воротник плаща снова набок. Но полюбоваться Паше не дали — Инга позвонила первая.

— Что случилось?!

— Привет.

Она помолчала, прежде чем ответить.

— Привет, — тихо. — Я испугалась, что что-то случилось. Почему у тебя новый номер?

Правильно испугалась, девочка моя. Но пугать еще сильнее не входит в мои планы.

— Ничего страшного, — Паша говорил спокойно. Он привык говорить спокойно в любых обстоятельствах. — Но я тебя прошу, ты выслушай меня, пожалуйста, внимательно.

***

У нее сосало под ложечкой. С самого этого сообщения с неизвестного номера. А это снова оказался Паша. А потом он стал ей говорить разные вещи. Про жену. Про развод. Про адвоката. Про то, что не хочет, чтобы это как-то коснулось ее. И что им надо на какое-то время перестать видеться. Так будет лучше. Чтобы Ингу не задело при разводе. Что-то про жену говорил. Но Инга слышала плохо. И голос тоже слушался плохо. Но удалось вполне внятно произнести.

— Хорошо, я поняла.

— Связь будем держать через этот номер. Но лучше не злоупотреблять и общаться только при крайней необходимости.

— Ок.

— Инга… — в его голосе послышались какие-то несвойственные ему неуверенные нотки. — Ты же понимаешь…

— Я все понимаю. Все, до связи.

Положила телефон на диван, рухнула лицом в подушку и разрыдалась.

Словно вернулось время вспять. Так она рыдала, когда узнала об обмане. А теперь что?

Теперь он говорит все честно, откровенно, правильно. Только что такое — правильно? Ты ввязалась в отношения с женатым мужчиной. У него теперь развод. И он хочет тебя от этого оградить. Или… он хочет от тебя избавиться?

Она не просто рыдала. Она стонала и кусала себе руку от невозможности сейчас оказаться рядом с ним. Нам надо побыть по раздельности. Как ты мог, Паша?! Как я могу быть отдельно от тебя?! Ты уже успел меня бросить?!

Истерику удалось погасить только сигаретой. В процесс гашения истерики пытался по недоразумению вмешаться Андюха. Огреб. Исчез.

А потом — ни пить, ни есть, ни курить. Только одно занимает ее мысли. Павел. Паша. Павка.

***

Сколько ему отпущено дней? Или даже не дней — часов? Неизвестно. Павел чувствует себя капитаном корабля, который прямым курсом идет к катастрофе. Но в оркестре играют скрипки, а на кухне готовят соус к куропаткам.

Не покидает острое ощущение затишья перед бурей. К нему приходят все — под тем или иным предлогом. Маргарита, Олехнович, Никитин. Люди, которых принимал на работу он. Они обсуждают текущие рабочие вопросы, но за простыми словами слышится подтекст.

Павел Валерьевич, если уйдете — я с вами.

Вы про меня потом не забудьте.

Я ваш человек.

И он их слышит. И они его слышат. И это кажется Павлу самым главным сейчас. Главнее только — чтобы Инга его услышала и поняла. Но в этом — есть, увы, сомнения.