Ох, Мороз, Мороз...

Повезло, что в детский дом он попал, когда ему было уже пятнадцать. Уже что-то о жизни узнавший, понявший и резко вдруг повзрослевший. Родственников у Павла, как оказалось, не оказалось. Родня матери — она там, на территории когда-то бывшей союзной республики, а теперь это другое государство. Из родни отца — его сестра, Пашина тетка. «Тебе там лучше будет, Паша, — она говорила, не глядя ему в глаза. — Государство у нас богатое, вырастит тебя. Воспитают, человеком сделают». Тетка испугалась, — Паша это тогда отчетливо понял. Правда, став взрослым, он так и не смог понять, было ли там чего бояться. Неужели он, пятнадцатилетний сирота, мог представлять какой-то интерес для тех, кто убил его родителей, неужели его могли подозревать в мести? Вот Паша себя не подозревал, он с детства реально смотрел на вещи. Как бы то ни было, в пятнадцать лет его приняла в себя государственная воспитательная система. И не смогла сломать. Как раз потому, что было уже пятнадцать. И Павел смог дать отпор, постоять за себя, не позволить системе опустить на дно домашнего мальчика Пашу. Хватило сил — и моральных, и физических. Повезло.

И повезло, что он пацаном родился, а не девчонкой. Девчонку б сожрали. Что происходит с девочками в детском доме, Паша насмотрелся. Так, что забыть потом долго не мог. И групповые потрахушки, и аборты каждый месяц.

А он в учебу ударился. Отчетливо понимая, что это его единственный шанс вырваться оттуда, куда он попал. А такое слово Паша себе дал в первую же ночь в детском доме.

Поскольку учебного рвения среди большинства воспитанников не наблюдалось, Паша быстро стал любимцем педагогов. По крайней мере, тех, в ком осталось еще что-то человеческое. Особенно Павел был благодарен учительнице физики, Наталье Михайловне, которая смогла вложить в Пашину голову основы своего крайне непростого предмета. Именно по ее советам и даже настоянию Паша и поступил в физтех, воспользовавшись своими социальными льготами.

Однако льготы не помогли в обучении. Физтех был Паше реально не по мозгам — ну, или по мозгам, но с громадным скрипом. Но тут помогли таланты, унаследованные Павлом от отца. Те самые: хозяйственная сметка и организаторские способности. Он жил в общежитии в одной комнате с двумя очень умными ребятами — и бессменно был дежурным по комнате, драил полы, готовил еду и даже стирал белье. А ему за это делали лабы и курсовые. Он же был и бессменным старостой группы — и это тоже помогало держаться на плаву. Не завалил ни одной сессии, лишь в один семестр остался без стипендии — хотя сколько той стипендии, но и то деньги. Потом начал подрабатывать, и даже по специальности. И как-то жизнь стала выправляться, и Паша ощутил уверенность, что вот так, шаг за шагом, но он выберется, выбьется снова в люди, наверх, с того дна, куда его скинула чья-то злая воля.

А потом в его жизни появилась Алена.

Познакомились они на студенческой вечеринке. В то время Паша был еще достаточно наивен во многих вопросах. И не понимал, что джинсы на девушке — не просто джинсы, а от Гуччи. И камушки в сережках и колечках — не просто блестят, а бриллианты. Откуда ему было все это знать? Для него это была просто симпатичная девчонка, которая на него запала. Цену своей внешности Паша понял еще подростком, и пользовался этим напропалую. Не в меркантильном смысле, конечно. Но дать насытиться молодому здоровому либидо без лишних проблем и усилий — почему бы и нет?

С Аленой у них случилось в первый же вечер. И какое-то время продолжалось. А потом Алена сказала, что ей надоели встречи по полчаса, на которые Пашка договаривался со своими соседями по комнате. И предложила другой вариант.

Вот тогда Пашка начал понимать, что девочка Алена не так проста. Потому что они сели в машину — ее машину! И поехали в квартиру — ее квартиру! Пусть однокомнатная студия, но прекрасно отделанная и на Пресненском валу. Но Паша решил, что это неважно. В конце концов, если тебе есть, с кем удовлетворять сексуальный аппетит, и при этом взамен от тебя ничего не просят — то это вполне нормальный вариант. Алена и в самом деле ничего от Павла не требовала — ну, в том смысле, чего хотят девушки от молодых людей вне постели. Ни походов кино, ни посиделок в кафе, ни знаков внимания в виде цветов и подарков. У Паши все равно не было на это денег. Зато он честно отрабатывал в постели, и Алена был им очень довольна. В общем, их все устраивало обоих. До того прекрасного дня, когда их застукал Аленин отец.

Застукал как в дурацком анекдоте, со спущенными штанами. Именно в тот момент, когда они оба так завелись и уже не слышали ни щелкнувшего замка двери, ни шагов. И среагировали только на громкий кашель. На Алене в этот момент были лишь трусики, на Пашке — трусы и спущенные до колен джинсы. Картина, общем, маслом. Вазелиновым.