Ох, уж этот Босс!

— "За что кукушка хвалит петуха…" — со смехом цитирую я Крылова. — Ты начал первый! Когда говорил о том, как я танцую… Но на самом деле, это не подхалимаж, это лишь мое наблюдение. Мне ведь незачем тебе льстить. Я сделаю свою работу и уеду через месяц.

И лишь, когда я сказала это вслух, между нами повисло тяжелое молчание. Улыбки пропали, а каждый хмуро посмотрел на другого. Что это? Неужели ему тоже вдруг стало грустно от этой мысли? Как и мне. Это неожиданное сожаление обрушилось на меня, едва я договорила и вникла в свои слова.

— Яр… Ясь, — с мелькнувшей улыбкой поправился он. — Об этом я и хотел поговорить. Что тебя ждет там?

Он намеренно сказал "что"? Не "кто", а именно "что"! Ведь он знает про Кита. Но мне приходится вслух сказать очевидное.

— Мой парень, — слегка пожимаю я плечами. — У меня там родители, дом… Моя жизнь вся там.

— А Геля?

— Геля — тоже моя жизнь. Но она выбрала… Понимаешь, впервые в жизни она мне призналась, что… Господи, я даже сформулировать это толком не могу… — я вздохнула, а он будто приблизился ко мне. На пару миллиметров, но я это почувствовала. — По всему выходит, что она сюда сбежала от меня… — к горлу подступил тяжелый ком. Я долго думала об этом, пыталась понять, какие же истинные причины переезда моей сестры. А когда, наконец, поняла, почувствовала боль и сожаление. И как сейчас говорить об этом чужому человеку?..

— Почему ты так решила? — Артур внимательно смотрел на меня.

— Из всего, что она мне говорила, из каких-то мелочей. Я же чувствую ее, ее настроение. Даже когда она молчит, я порой почти дословно слышу ее мысли. Но иногда она как-то умеет отгородиться от меня. И тогда будто радио внутри меня замолкает. Теряется какая-то волна, частота, на которой мы общаемся. Она сказала, что устала чувствовать себя моей тенью. И уехала сюда, чтобы быть не моим продолжением, а самостоятельной единицей, понять, кто она — сама, без меня, — на глаза навернулись слезы, и я отвернулась, чтобы он их не видел.

Пару мгновений спустя я неожиданно почувствовала, как на мою руку, лежащую на машине, опустилась его теплая широкая ладонь. Осторожно, но уверенно.

— Мне кажется, это нормальное желание любого человека: понять себя, проверить, на что способен, чего стоишь, — тихо проговорил он мне в спину. Я чувствовала его взгляд на затылке, но пока не оборачивалась, глотая соленые слезы. — Я слышал, у близнецов все немного по-другому. Но вы ведь обе личности, когда-то это разъединение должно было наступить. В конце концов, у вас впереди свое персональное будущее, семьи. Но вы все равно будете друг у друга. В этом и есть прелесть семьи. У меня вот никого нет, ни братьев, ни сестер. Я один по жизни. Возможно, я до конца не могу понять, что ты чувствуешь, но мой жизненный опыт позволяет делать выводы. У меня есть лучший друг, уже много лет мы вместе, и он стал мне братом. По крайней мере, я рад его считать именно им.

Я, наконец, оборачиваюсь, но в этот момент пара слезинок все же сорвались с ресниц и скатились по щекам, оставляя две прохладные дорожки на моих щеках. Опускаю голову, чтобы спрятать их за волосами. Но Артур осторожно откидывает прядь за спину и неожиданно аккуратно стирает влажные следы с моих щек.

— Не надо плакать, — просит он, но именно эти слова будто срывают триггер внутри меня, и неожиданно я начинаю плакать.

Мне не хочется вот так… Напоказ будто… Не хочу этих слез, но они безостановочно катятся, не слыша моих мыслей, не подчиняясь мне.

Артур осторожно и нежно привлекает меня к себе, а я… Понимаю, что надо отодвинуться, отстраниться — и успокоиться, в конце концов. Но вместо этого вжимаюсь в него и руками цепляюсь за распахнутые полы его куртки.

Он молчит, несмело гладя по волосам, и я благодарна за это молчание. Пустые слова, пожалуй, сейчас заставили бы плакать еще дольше. Я пытаюсь отвлечься, переключиться, чтобы скорее успокоиться. Сосредотачиваюсь на его парфюме, пытаясь разобрать, из каких ноток он состоит. Что-то древесное и свежее, ненавязчиво-мужественное и безумно приятное, вперемешку с запахом сигарет. Вдыхаю глубже, чувствуя, как буря внутри проходит мимо. Слезы высыхают, но я все так же стою, не пытаясь отстраниться. Его руки надежно укрывают меня от всего вокруг, и из них не хочется выбираться. Но все равно надо уже отойти.

Однако, когда я пытаюсь сделать шаг назад, его руки немного напрягаются, не отпуская меня. И я замираю. Чувствую его глубокий вздох под своей щекой — и освобождаюсь. Артур сам отпускает меня, но остается рядом, просто немного разворачивает корпус, вновь присев на багажник машины.

— Прости, — шепчу я.

— Не надо, — он качает головой. — Прощения просят, когда есть, за что.

— Тогда спасибо, — слабо улыбаюсь я.

— Пожалуйста, — кивая, улыбается он в ответ.

Мы молчим, каждый погруженный в свои мысли.

— Так что насчет предложения? — напоминаю я, чувствуя неловкость.

— Теперь даже не знаю, есть ли в нем смысл, — вздыхает он.

А я неожиданно пугаюсь. Я своими слезами все спортила, сделала ему неприятно. Сама не люблю плакс, а тут…