Ох, уж этот Босс!

— Я был мальчишкой, — даже неожиданно для себя самого заговорил я совсем о другом. — Мать серьезно заболела, отец тогда ушел от нас, сказав, что не собирается взваливать на себя неизвестно на сколько лет живой труп, он не хотел нарушать комфорт своей привычной жизни. Развелся с ней и оттяпал половину нашей однушки, в которой мы жили втроем. У нас не было денег, чтобы оплатить ему половину, поэтому пришлось квартиру продавать. Оставшихся денег едва хватило на комнату в общаге. Бесконечные переживания, слезы по ночам в подушку… Все это сильно подкосило мать, она вконец слегла. Мне тогда едва исполнилось тринадцать. Когда я понял, что ей становится еще хуже, я решился прийти к отцу за помощью. Но он прогнал меня, заявив, что все, что мы, мол, смогли от него поиметь, уже поимели! Велел не приходить больше к нему и вообще забыть адрес! — я почувствовал, как Яся ободрительно, скорее всего неосознанно, сжала мои ладони. — Тогда, глядя ему в глаза, я поклялся, что никогда больше не приду! Подыхать буду, но не приду! Он обрадованно покивал и захлопнул перед моим носом дверь… Ты не против, я закурю? — посмотрел я на нее.

Не люблю дымить в машине, но сейчас почему-то выйти на улицу не мог. Сразу по нескольким причинам. Во-первых, там стало жутко холодно, и из тепла нагретой машины выбираться на мороз совсем не хотелось. Во-вторых, на моих коленках все еще грелись Ясины ноги. В-третьих, ощущение наших переплетенных рук никак не хотелось разрывать. Ну и, пожалуй, в-четвертых, сейчас между нами возникла какая-то своя особая атмосфера, тоже притягательная, но будто шатер, раскинувшаяся по всему пространству — шатер, волшебство которого мне было жаль покидать.

Яся посмотрела на меня и кивнула, соглашаясь.

Я осторожно отнял свои руки, немного приоткрыл окно, впуская порцию ночной прохлады и прикуривая сигарету, а потом — почти машинально — сгреб свободной ладошкой ее маленькие ручки. Задумался ненадолго, окунаясь в воспоминания… Она сидела рядом, молча ожидая продолжения, не пытаясь меня торопить, позволяя собраться с мыслями. Я слушал ее дыхание и думал: " Какого черта, Артур? Зачем ты ей вываливаешь все это дерьмо?!"…

*36*

Ярослава

Глухим и почти бесстрастным голосом Артур рассказывал о своем тяжелом детстве, а я с каждой минутой чувствовала, как мое сердце все больше и больше сжимается…

… Он сильно преуменьшил, когда вначале сказал, что ему было непросто. Тринадцатилетний одинокий мальчишка, враз повзрослевший, был должен решать проблемы, которые сваливались далеко не на каждого взрослого! Дорогостоящее лечение матери требовало немедленных и постоянных вливаний больших сумм, и Артур крутился как мог: подрабатывал на рынке грузчиком в две смены, прибился к одной строительной фирме и пахал на стройке наравне со взрослыми. Школу, естественно, забросил, из-за чего остался на второй год. Некоторые работодатели к своему малолетнему подопечному относились с сочувствием и платили нормально, иногда выдавая авансы или подкидывая дополнительные поручения; кто-то бессовестно использовал, обманывая и не платя в итоге ни копейки, ведь нигде в силу своего возраста он не был официально устроен.

Приходилось работать и посыльным, и продавцом на маленьком рынке, мыть машины и стекла в домах…

Однажды он услышал про подпольный бойцовский клуб, что там неплохо можно было заработать на участии в боях, подкрепленных тотализатором… Смог найти того, кто свел его с устроителем, так как самого его одного туда не пускали. Несколько первых боев было проиграно и, естественно, не оплачено. Со временем он наловчился, выработал свою тактику ведения боя, поднабрался опыта, стал много тренироваться. И стал выигрывать. Физической силы, накопленной за время работы грузчиком и на стройке, хватало, чтобы справиться с противниками иногда даже в большей весовой категории, чем он сам. Появились деньги, и лечение матери при замене дешевых аналогов на нужные дорогостоящие лекарства стало приносить хорошие результаты. Но все равно о выздоровлении не было и речи. Только ремиссия и временное улучшение.

И Артур вновь вернулся на стройку, совмещая с боями. Несколько раз его избивали до потери сознания, но появились спонсоры, которые стали вкладывать в него деньги. Один из них настоял на том, чтобы он вернулся в школу, имея на него далеко идущие планы. Времени все больше не хватало ни на что. Бывало, не спал по двое суток, не ел, засыпал на ходу.

В социальные службы с просьбой о помощи матери решил не обращаться после того, как ему доходчиво объяснили, что если к ним будут ходить соцработники, его попросту отправят в интернат, так как он, по сути, чуть ли ни сирота — отец официально отказался от него. Получая паспорт, Артур взял фамилию и отчество матери, чтобы вообще ничего не связывало его с этим человеком.

Получив аттестат об окончании школы, он смог поступить в училище на вечернее отделение, но вновь часто не посещал занятия. Однако тут ему помогли учителя, видя, что все зачеты и экзамены он все же сдает.