Охота

Мальчик подбежал к отцу и дернул за рукав. Он дергал до тех пор, пока широкие плечи не повернулись, и тогда мальчик спросил:

– Что же это?

Отец насупился и спросил:

– Что?

– Какой ответ, папа?

– Ответ?

– Да. Ты вчера загадал мне загадку. Я долго думал, но не смог ее отгадать. Скажи, а?

Под широким лбом и сведенными бровями заблестели глаза. Из ноздрей вырвался довольный густой пар.

– Раненого зверя, – сказал отец. – Охотник никогда не тронет раненого зверя.

Мальчик завизжал, поражаясь тому, каким умным был его отец. Он обнял толстую ногу, доставая лишь до колена, и выбежал во двор, чтобы загадать загадку соседским мальчишкам.

Рань себя…

Канн повернул то, что осталось от лица, к брату. Он разглядывал его покрасневшим глазом, кровь стекала по раскореженному носу и капала на землю, впитывающую ее как плечо матери. Канн моргнул, а когда поднял тяжелое веко, раздался выстрел.

Джон смотрел на брата. Тот уставил в ответ растерзанное лицо и изобразил на разбитых губах нечто, похожее на улыбку.

– Охотник никогда не тронет раненого зверя, – сказал Канн.

Над ним опускалась тень отца. Птицы рассыпались по небу. Все вокруг было таким вязким и долгим, кроме последних слов брата:

– Прости меня, Джон.

Эпилог

Он очнулся от выстрела. Птицы в спешке покидали свои убежища. Деревья шумели. Он все понял, когда прозвучал второй выстрел.

Джон попытался подняться, но почувствовал, что прибит к земле. В бедре был кратер от пули девятого калибра. Боль резонировала по всему телу ударной волной. Ее быстро сменил страх. Паника. Джон ощупал грудь, собственная кожа стала тесной, сердце билось так, что Джон думал, что оно у него в руке, что он вынул его из-под ребер. Он посмотрел на ноги.

Кроссовки. Сегодня зайцем был кто-то другой.

Мужчина задыхался от свежего воздуха, от свободы, наполнившей легкие. Столько было позади, столько пережито. Пережито. Теперь он с уверенностью мог так думать.

Руки и ноги свободны. Штаны. Пальто. Обувь. Пуля в бедре.

Джон закрыл лицо руками и заплакал.

Это неправда. Наглая ложь. Вранье! Все, что сказали те двое.

У Джона было кое-что, ради чего стоило жить.

Полуразрушенные дома. Ветер перекатывал пластиковые пакеты вдоль пустынных улиц.

Пахло весной. Коты сходили с ума. Строительная пыль. Город мечты.

Сегодня одна мечта точно сбудется.

Джон вышел из лифта на двадцать четвертом этаже, проволок ногу на два лестничных пролета ввысь. Пуля прошла навылет. Кость не задета.

Подойдя к двери, иностранец услышал то, чего ожидал. За его спиной открылась дверь. Как по мановению волшебной палочки: стоило повернуться, как Олег высовывался из квартиры.

– Привет, – сказал Денис.

Малыш надул щеки, сделав обиженный вид.

– Привет. Тебя опять долго не было.

– Извини.

Денис посмотрел на Олега. Как вымахал с последней их встречи, подумал мужчина. Кажется, это было… это было… Плевать! Сейчас они вместе.

– Твоя мама дома?

– Да. А зачем она тебе?

– Хочу с ней кое о чем поговорить. Ты не против?

Мальчик помотал головой.

– Хочешь, чтобы я остался с тобой навсегда? – спросил Денис.

Вытащив палец из носа, Олег удивился и посмотрел на своего старого друга, светясь от радости.

– А ты меня не обманешь?

– Никогда, – ответил Денис.

– Тогда я хочу, чтобы ты остался.

– Нужно спросить разрешения твоей мамы. Мы уедем с тобой далеко отсюда.

– Да!

Денис поднялся, опираясь о стену. Его вид оставлял желать лучшего: к избитому лицу добавился кровавый отпечаток, пропитавший повязку на ноге. Джон поставил малыша в лифт и сказал ждать его на двенадцатом этаже, ждать, даже когда станет страшно или захочется в туалет. Денис только поговорит с его мамой, соберет любимые игрушки Олега и спустится к нему.

Собираясь вновь пройти этот путь: пятьдесят шагов вверх по лестнице, мужчина остановился.

– Почему ты не уезжаешь? – спросил он.

– Лифт не едет.

Олег был слишком маленьким. Двери лифта открывались и закрывались без конца, дрянная конструкция не ощущала веса пятилетнего мальчика.

Денис зашел одной ногой в лифт и перенес вес тела на ту ногу, что была в кабине, и нажал на кнопку. Олег уехал.

Спустя несколько минут они уже шли по пустым улицам. Джон бросил на грудь матери малыша две пачки зеленых банкнот и сказал, что усыновил Олега. А если она пойдет в полицию… Она не пойдет в полицию.