Охота

Терри открыл капсулу и высыпал содержимое на язык. Жгучая горькая масса. Ничем не хуже виски. Ему нужно было ампутировать сердце, удалить источник нескончаемой боли, чтобы Терри Коул не тянулся за пистолетом вновь. Он не выстрелил тогда, во дворе, когда двое втаптывали его в землю, потому что поставил бы точку только в своей жизни. Здесь же, в месте, где исполняются мечты, под покровом ночи… Да еще и рядом с теми отбросами, какие сделали с его Моникой это…

Они были в его власти, а не Терри. Иностранец выжидал тот момент, когда к нему бросится одна из вонючих гиен, чтобы вырвать каждую мелкую косточку, пережевать и выплюнуть. Давайте же! Нападайте! Он жаждет вашей смерти!

Терри снял глок с предохранителя. Снял с предохранителя себя. Он как газовый баллон, брошенный в костер. Неизвестно, когда рванет.

Улица расступалась перед иностранцем. Осклабившиеся шакалы, расходились, не осмелившись задеть гостя. Терри Коул пообещал, что в следующий раз прикончит каждую из этих тварей.

Ключ от домофона не требовался. Терри открыл металлическую дверь и оказался в подъезде.

Он вышел из лифта на двадцать четвертом этаже. Прошел два пролета пешком. Взявшись за дверную ручку, Терри Коул услышал скрип за спиной. Такой же, как и тогда, в их первую встречу. Это было так давно, думал иностранец, как будто в прошлой жизни.

Олег повис на двери и придвинулся к Денису, оставаясь на пороге квартиры. Маленький мальчик с короткой стрижкой лет пяти.

– Ты обещал, что мы скоро увидимся. И ты обманул меня.

Мальчик сделал обиженный вид. Он ждал Терри всякий раз, когда слышал с лестничной клетки какие-нибудь звуки, но то и дело натыкался на пьяного в стельку мужика, который источал всевозможные газы, как серный гейзер. Олег ждал извинений. Он плохо понимал, что это такое, но ждал их больше всего на свете. От избитого грязного человека, за которым тянулся кровавый след.

Денис попытался улыбнуться, но вместо этого на опухшем лице появилась клоунская гримаса. Того клоуна, кто ходит по самым грязным районам и съедает непослушных детей, посмевших в три часа ночи вылезти из-под одеяла. Левый глаз иностранца затянулся плотным коконом, словно пчелиный улей, в который не проникал свет.

– Прости меня, Олег, – сказал Денис. – Сложные выдались деньки, видишь ли.

– Тебя побили?

– По сравнению с тем, что сделал с ними я – всего лишь поцарапали.

На этот раз улыбка удалась лучше. По крайней мере, один уголок губ все же подтянулся к сохранившемуся глазу.

Олег отпустил металлическую дверь, обитую досками, и подошел к другу, которого узнал бы, казалось, по одному только голосу. Мальчик сложил руки в замок за спиной и посмотрел наверх:

– Я скучал по тебе, Денис. Не уходи больше, а?

Чище этих слов были только слезы, какие не заставили себя долго ждать. Мальчик положил голову себе на плечо, и слезинка впиталась в рукав пижамы. Олег плакал от страха, что может никогда больше не встретиться с новым другом, с единственным другом, какому он еще не рассказал свой секрет. Мальчик плакал, но скрывал это как настоящий мужчина.

Денис согнулся, корчась от боли, и положил ладонь на плечо Олега:

– Я тоже по тебе скучал. Больше я никуда не уйду. Я останусь тут, и мы будем ходить друг другу в гости.

– У мамы итак всегда гости, – сказал мальчик, потирая глаза.

– Тогда ты будешь ходить ко мне. У меня довольно много места для игр, ты возьмешь свои игрушки и научишь меня с ними играть.

Никогда еще столь явственный свет не сходил с уст иностранца. Вычеркнутый из списка этого мира, отвергнутый и избитый, выброшенный на периферию, Денис создавал вокруг себя тепло. Он разводил огонь там, где казалась выжженная пустыня. Внутри светилась искра под грудой пепла, под острыми иглами разбитых надежд. Этот малыш прикладывал лед к горящим костям Дениса, к его полыхающим гневом мыслям.

Мальчик обнял ногу Дениса. Он простоял так некоторое время, всхлипывая, пока иностранец трепал его по волосам и боялся пошевелиться, чтобы не прервать момент. Олег выпрямился и сказал:

– Не ходи в свою квартиру. Там опасно.

Мужчина оглядел мальчика, который был еще слишком мал, чтобы врать, а затем дверь, ведущую в съемную квартиру. Та же дверь, что и все эти годы. Ничего особенного. Однако после слов Олега что-то хрустнуло за дверью, что-то зашептало изнутри. Мозг пытался поверить, убедить в истинности слов ребенка, создавая нелепые образы.

– Что ты имеешь ввиду, Олег?

Малыш оставил блестящую полосу от локтя до запястья, вытерев расстроенный нос. Он видел. Он точно видел. Хотя после вопроса друга, Олег засомневался. Оранжевый костюм, человек в белой маске и капюшоне, вглядывающийся в дверь напротив той, какую открыл без ключа. Такие страшные глаза. Такие страшные, что малыш не мог их забыть. Он видел их. Но где? Может быть, это снова дурной сон, те видения, с которыми Олег встречался куда чаще, чем с другом?

От правой ноздри к указательному пальцу тянулась липкая паутинка. Мама всегда ругала Олега за то, что он ковыряет в носу. Била его по рукам так, что из носа иногда шла кровь.

– Там кто-то был. Я видел, – сказал мальчик.