Охота на Анжелику

Он покосился на нее – гневится. Подбородок вздернут, глаза прищурены, губы сжаты – футы-нуты, сама досада и разочарование в нем, в Кирсанове. Вот если все обстоит именно так, как ему подумалось, тогда понятно, почему муженек отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, мол, расслабься детка, с твоими фантазиями только романы писать! Она, конечно, в отеле дергалась, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза окружающим, – привыкла к такому обращению? Привыкла, что муж с ней не считается и ее мнение для него пустой звук?

– Макс просто не мог из Москвы оценить степень реальности угрозы, и думаю, что сейчас он себе локти кусает, что не поверил мне, – словно отвечая на его тайные мысли, произнесла Лика. – Все вы, мужчины, склонны скептически относится к тому, что говорят вам ваши жены.

– Не знаю, не знаю, я женат не был, поэтому не могу сказать, на сколько серьезно я бы отреагировал на то, что моя жена просит мчаться на помощь, потому что за ней гоняется убийца, который уже однажды промахнулся и укокошил в ее номере постороннего человека! – не смог удержаться Кирсанов.

– Ты не понимаешь, погиб его друг, партнер и глава фирмы. Макс был в очень затруднительном положении, – вскинулась Лика. – Ты хотя бы себе представляешь, как ему пришлось непросто. Да, к тому же, с ним еще был сын…

– Ну да, конечно, о чем это я?! Что в конце концов важнее, статус И.О. в такой уважаемой фирмы или собственная жена? Тут и выбирать не приходится! Подумаешь, за ней гоняется какой-то убийца. Что за бред, что за дамские капризы? Что, от убийцы убежать не может, маленькая что ли?!

– Зачем ты так, Денис? – мягко спросила Лика и всхлипнула. – Ты же его не знаешь, а говоришь!

Это было с ее стороны нечестно, с ревущими женщинами он обращаться не умел. Танька никогда на него слезами не воздействовала, у сестренки находились совсем другие аргументы, а у матери, наверное, слезные железы и вовсе отсутствовали.

– Ты неправильно обо всем судишь, потому что я в твоих глазах – падшая женщина, я предала своего мужа, и ты не обязан меня уважать, – самозабвенно всхлипывала Лика. – Я сама дала тебе повод так рассуждать…Но тут нет вины Макса! Он очень хороший, это я – дрянь! И не смей его осуждать! Он естественно не знал, насколько положение серьезно, ведь я же пыталась скрыть наши отношения и много не договаривала. Как ты не понимаешь?

Кирсанов ошалел от таких ее слов. Что? Это она «падшая женщина»? Это он ее не уважает?!

– Лика, ты несешь полный бред! Нет, ну ясный перец! Ты – какашка, а твой муж примерный семьянин, настоящий человек, причем, с большой буквы! – завелся с пол-оборота Кирсанов, распсиховавшись, что она так защищает своего мужа. – Все верно! Чего цацкаться с какашкой, когда дел невпроворот?! Вали на себя, дорогая, все вали на себя! Макс у тебя, как всегда, ангел небесный, а ты, как обычно, все не так сделала, поэтому и облажалась. Слушай, а может, это ты сама наняла киллера, чтобы привлечь внимание своего суперзанятого мужа к собственной персоне?! Такие инфантильные, но впечатлительные особы вполне способны на разные безумства!

– Это я несу бред? Это ты несешь сейчас полный бред! Ты ничего о нас не знаешь, а берешься судить и делать выводы! – заорала Лика, наплевав на эхо. – Ты попал пальцем в небо. Тебе ясно? Пальцем в небо!!!!

Вот оно! Она знала, она подозревала, что когда-нибудь он решит, что вправе вытирать об нее ноги, уничижительно отзываться о ее муже и насмехаться над их семейными отношениями. Конечно, он вправе, потому что она совсем недвусмысленно показала, насколько не уважает мужа, насколько не ценит семейных уз. Она сама выставила себя гулящей женщиной с низкой моралью, так чего же теперь от него хочет?!

Она заревела, от осознания кошмарной вины, страха и тоски. Она ужасно хотела очутиться в безопасности, тепле, и чтобы не нужно было думать обо всем этом. Господи, как же она устала! Ей так было тошно, хоть волком вой, но нельзя, не ровен час они откликнутся и прибегут из этого страшного леса посмотреть, кто тут так печально воет!

Слезы проделывали бесконечные дорожки на щеках и леденили кожу. Конечно, он не стал ее жалеть! Как можно жалеть ее, грязную, вонючую, одетую непонятно во что… И потом она орала, как рыночная торговка, обвиняла его в чем-то несусветном. С ума сошла. Это же из-за нее он шагает сейчас в лесу. Его чуть в рабство не продали из-за связи с ней! Что с ее головой приключилось, с чего завелась? Ах да, Макса защищала…

– Денис! Давай не будем ругаться, – хлюпая носом, предложила Лика. – Давай, мириться?

– Я, Лика с тобой не ссорился, поэтому и мириться незачем. И, да, мне теперь все ясно, – неестественно спокойным тоном сказал Кирсанов, – ваша семья для меня потемки, и не мне в этих потемках фонариком светить.

Ему от ее слез стало так тошно, что хоть по морде самому себе надавать, но не ехидничать он не мог.