Охота на бабочек

Стройная и грациозная Ева подошла и уселась к нему на колени, вцепилась в волосы и прильнула губами к его губам. Поцелуй становился все более страстным и требовательным. Она ловко просунула руку между тесно прижатыми друг к другу телами и ощутила его возбуждение.

— Вот теперь ты в настроении! — Она соскользнула в сторону, упала на кровать, перекатилась на спину и приподняла одну бровь. — Так как насчет лишней одежды?

Секунд через десять Рорк сбросил с себя все до нитки и воскликнул:

— Где ты видишь лишнюю одежду?

Он прыгнул в кровать. Кот, решивший было, что настала пора спать, с брезгливым видом соскочил на пол и удалился.

Рорк понял: Ева затеяла эту игру, чтобы поскорее забыть о страшных снах и тяжелых воспоминаниях. Он шекочуще провел кончиками пальцев по ее ребрам.

— Так нечестно! — воскликнула она и ущипнула его пониже спины.

— Как? Вот так? — Он снова провел пальцем по ребрам, и Ева дернулась, не в силах сдержать смех.

— Будешь щекотаться — забудь о сексе!

— Да ладно — на сопротивление у тебя не хватит сил. — Он ткнул ее пальцем в бок, она задушенно пискнула, что делала крайне редко, и он тоже засмеялся во весь голос.

— Вот ты и попалась! — прошептал Рорк, легонько щипнув жену за плечо. — Стоит тебя чуть пощекотать — хохочешь как девчонка.

— Ты нарываешься на неприятности!

— А вот это вряд ли: когда ты лежишь подо мной и попискиваешь, меня ждут сплошные приятности!

— Посмотрим еще, кто здесь попискивает! — Ева поймала губами мочку его уха и довольно ощутимо прикусила ее.

— Это был не писк, а стон! — воскликнул Рорк. — И очень мужественный стон.

Она приподнялась, Рорк воспользовался ее усилием и вместе с ней перекатился. Теперь они лежали в той же позе, но поперек кровати.

— Лейтенант, у меня над вами значительное превосходство в весе и в мышечной массе! — Он схватил ее руки и отвел их наверх. — Сдавайтесь!

Он поцеловал ее в губы, и Ева застонала от удовольствия. Ее тело обмякло, она нежно провела стопой вдоль его ноги. А в следующий миг он снова оказался снизу: ее коленки упирались ему в пах, а локоть — в горло.

— Весь ваш вес и мышцы — ничто против моей ловкости!

— А ты скользкая штучка.

— Чертовски верно, так что сдавайся! — Теперь она коснулась его губ, отпрянула и снова приблизилась, дразня и ускользая. — Так кто тут девчонка?

— Ты моя девчонка. — Рорк провел руками по ее спине, скользнул пальцами по талии и животу, потом очертил полукружья грудей. — Ты моя девочка.

— Слабак! — вздохнула Ева, приникая губами к его губам.

Она никогда не была ничьей девочкой, да и не хотела ею быть. Еве казалось, что это слово подразумевает подчинение и слабость. Но Рорк произносил его мило, дурашливо и очень правильно.

Она принялась осыпать его поцелуями, и в них была не просто страсть — она проснется чуть позже, — а глубокая привязанность. О, она так любила это лицо, каждую его черточку: изгибы скул, линию подбородка. Рорк обнял ее, и Ева ощутила исходящую от него волну нежности, простоту и силу его чувства. Они замерли на миг, крепко сжимая друг друга в объятиях. Когда Ева скользнула губами по его щеке, а потом коснулась шеи, Рорк понял, что он самый счастливый человек на земле. Ведь рядом с ним его девочка. Сильная и крепкая, но далеко не простая. Их руки и губы тем временем ускоряли темп, и он понял, что любит каждый уголок ее души и каждую клеточку тела, даже когда она доводит его до умопомрачения своими выходками.

В голодные и мрачные годы юности он даже помыслить не мог о том, что когда-нибудь ему откроется чувство подобной силы и глубины. Тогда в его жизни не было места любви, хотя вопреки всему (а может быть, именно поэтому) он отчаянно верил в нее. Однако открыть для него радости любви и цену, которую приходится за них платить, смогла лишь Ева.

Огонь в камине разгорался все ярче, дыхание становилось все быстрее. Рорк перевернул Еву, накрыл своим телом и проник в нее. Их взгляды и губы встретились вновь. Став одним целым, они отдались пожару, бушующему в крови.

Позже, сидя в своем кабинете и разглядывая доску под мерное гудение компьютера, Ева внимательно изучала лица, факты, улики и хронологию событий. Ей казалось, что она стоит перед глухой кирпичной стеной.

— Я их совсем не понимаю. Поэтому и не могу взять след. Итак, актеры играют, режиссеры ставят, продюсеры создают условия. Это — коммерческое предприятие, индустрия, основанная на притворстве.

— Не приравнивай актерскую игру к притворству! Воображение насущно необходимо человеку: без него не будет ни прогресса, ни искусства, ни даже твоих расследований.

С последним Ева решила поспорить, но потом передумала. Ей действительно приходится представлять себе то жертву, то убийцу, то события, чтобы отыскать истину. И все же…