Охота на бизнесменов

— Являются святые, а ты, как погляжу, на святого далеко не похож. Кто тебя научил так со старшими разговаривать? — генерал старался сдержать гнев, но голос его дрожал и прерывался хрипотой, лицо и шея снова налились кровью.

— Каков привет, таков и ответ, — спокойно возразил Тобратов. — Не надо из меня мальчика для битья делать, товарищ… или господни генерал, не знаю, как вас теперь величать.

— Не понял. Что значит, «мальчик для битья»?

— Ну если вы хотите продолжать игру в кошки-мышки, пожалуйста. Выясним, у кого нервы крепче, кто умеет дольше хранить секреты.

— Понятно, — генерал помолчал. — Значит, откровенности захотел. Что ж, очень хорошо. Тебя обидело то, что не пригласили на совещание? — Водовозов пытливо смотрел капитану в глаза. Тот молчал. Но стало ясно, что именно это разозлило и переполнило чашу терпения начальника уголовного розыска. — А как бы ты поступил на нашем месте? В городе орудует банда. Ты занимаешься какой-то мелкой шантрапой, укрываешь преступников. Можно после этого тебе верить?

— Тогда отстраните меня от должности, назначьте расследование, арестуйте, в конце концов, — заговорил Тобратов горячо, но не повышая голоса. — Вы же до генерала, до полковника дослужились, — кивнул на Зарубина, — умные люди, а других дураками считаете. Вы меня в такое положение поставили, что либо застрелиться, либо кого-то застрелить. Заберите от греха пистолет и ключи от сейфа. Вручите их тому, кто у вас заслуживает доверия, — он достал из кармана связку ключей и положил перед генералом.

Тот от неожиданности опешил, водил глазами с ключей на Тобратова, с Тобратова на Зарубина. Полковник тоже растерялся и молчал.

«А он еще и артист, — с раздражением заключил Полуэктов, — достиг, чего хотел. Вера генерала и полковника в его виновность пошатнулась, и они готовы пойти на попятную».

Так и получилось. Суровость с лица генерала исчезла, и он заговорил более примирительно, хотя и с нотацией в голосе.

— Ну, ты вот что, ключами не разбрасывайся. Как говорил в одном кино фельдмаршал, это тебе не цацки и игрушки, от должности тебя еще никто не отстранял, — но ключи взял, протянул их Зарубину: — Пистолет заберите, а то он и вправду сдуру чего-нибудь наделать может, — и снова к Тобратову: — А если невиновен, постарайся доказать это, помоги вот следователю по особо важным делам поймать преступников, — генерал вытер платком блестевший от пота лоб, шею, устало махнул рукой начальнику уголовного розыска: — Свободны.

Тобратов глянул на Полуэктова вроде бы безразличным взглядом, так смотрят на пустое, ничем не примечательное место, которое надо осмотреть лишь по указке начальника для очистки совести, но следователь по особо важным делам разглядел и то, что для других было недоступно: злорадное торжество в глазах Тобратова и полное к нему презрение. «Мы еще с тобой посчитаемся», — прочитал в них Полуэктов. И уверенность в причастности Тобратова к банде еще более укрепилась. Какой очередной шаг предпримет этот коварный и очень опасный человек?

5

В тот же вечер генерал Водовозов уехал, разрешив Полуэктову полную свободу действий и потребовав в самые ближайшие дни разоблачения и поимки банды.

Полуэктов и без его ценных указаний понимал, что надо торопиться, пока Тобратов не опередил его. На следующее же утро (Полуэктов привык вставать рано) он приказал вызвать на допрос Татарникова и Ракова.

Бывший заключенный Раков, а теперь строитель, уже неделю содержался в следственном изоляторе. Как ни бились Полуэктов со своим помощником Скородумовым на допросах, добиться пока результатов не смогли: арестованный стоял на своем — в ограблении не участвовал и ничего о нем не знает, кроме слухов да сообщений самих следователей. Что же касается ворованных машины и мотора к ней, на них это было не написано; покупку машины он оформлял через комиссионный магазин, там-де вон какие опытные люди, но тоже ничего не заметили. Мотор купил у знакомого, который тот тоже приобрел по дешевке у каких-то барыг. «Разве ныне запрещено покупать поношенные вещи на рынке? А ворованные они или нет — дело милиции следить».

Тертый, упорный мужик оказался. Понимает, что улик прямых против него нет, вот и выкобенивается, еще грозится, что за незаконное задержание и нарушение сроков предварительного заключения они еще ответят. Пусть ждет, надеется…

На этот раз Татарников повел себя еще наглее, потребовал немедленно выпустить его и отказался отвечать на вопросы.

— Можешь и голодовку объявить, все равно тебе ничего не поможет, — пригрозил Полуэктов. — Твой сообщник Раков на многое открыл нам глаза, и ты сам своим молчанием усугубляешь свое положение, туже затягиваешь петлю.

— Негоже такой важной персоне, следователю по особо важным делам, такой дешевой приманкой пользоваться, — со злой усмешкой возразил Татарников. — Ничего мой сообщник («сообщник» он сказал подчеркнуто с иронией) вам не сказал и не скажет, потому что в тот день мы не видели друг друга, и вообще никаких, кроме покупки мотора, я с ним дел не имел.