Охота на Ботаника!

Уже давно стемнело. На поляне за отелем заметно прибавилось народу, и высокая сцена на фоне ночного неба горела — светились лазеры, вращались световые пушки, и ночь разрезали яркие лучи стробоскопов и прожекторов. Сейчас как раз выступала известная рок-группа «Suspense» — заявленный хедлайнер фестиваля, и перед сценой туманом растекался ультрафиолет.

— Suspense! Suspense!

Свист и ор. Крики и слова песни. Довольная толпа бесновалась под будоражащий округу рок.

Я вклинился в середину и стал проталкиваться вперед, сквозь парочки и компании, оглядываясь по сторонам. Меня словно что-то вело, не давая остановиться.

Ближе к сцене ряды молодежи смыкались плотнее, высился лес из рук, но перед самим возвышением народ расступался небольшим полукругом. И судя по крикам и вниманию на лицах — там тоже происходило что-то не менее интересное.

Я активнее заработал плечами и локтями, стремительно пробираясь ближе.

В центре небольшого кольца из людей танцевала красивая девушка в желтом сарафане. Голые руки мелькали в свете лазеров, длинные пряди хлестали по спине и щекам, гладкие бедра приоткрывались под взлетающей юбкой. Закрыв глаза, она двигалась импульсивно и резко, откровенно и как-то отчаянно — совсем не так, как я однажды видел. И тем не менее от нее невозможно было оторвать взгляд.

К ней липли парни, но она с силой отталкивала их от себя, уворачиваясь и ускользая в своем танце.

Я скорее угадал по движению ее губ, чем услышал:

— Пошел к черту! И ты! Все вы пошли к черту!

— Агния!

Музыка гремела и оглушала, подавляя любые сторонние звуки. Мой голос просто тонул в этом море.

— Агния!

— Антон, стой! Она все равно тебя не услышит! Ей надо все выплеснуть, иначе кому-то будет худо. С ней всегда так. Ее невозможно остановить, пока она сама не захочет! А сейчас она не хочет — посмотри на нее! Будет только хуже! — Мою руку поймала Жанна, оказавшая здесь с Владом, когда я пытался прорваться сквозь плотно сдвинутые плечи и спины в надежде добраться до девушки.

Какой-то парень в этот момент обнял Корсак за талию, и она грубо пихнула его в плечо. Освободившись от объятий, подняла запястья над головой и отвернулась, взметнув в повороте густые волосы. Но несмотря на грубость, было в ее движениях столько смелого откровения, что оказалось больно на это смотреть.

Я не мог просто стоять и ждать пока она сломается.

— Я заберу ее! Агния!.. Да дай ты пройти! Агния!

Она услышала не сразу, но все-таки услышала. Стала неуверенно замедляться, пока и вовсе не остановилась, слепо глядя перед собой. Уронив руки, оглянулась, мазнув по толпе невидящим взглядом.

— Морозко?

Сейчас люди казались крепче монолита, но я все равно толкался локтями, продвигаясь вперед. Понимая, что иначе не могу.

— Я здесь, слышишь! Здесь!

— Морозко!

Какой-то незнакомец прильнул к ней, но у нее не оказалось сил вырваться. Она оглянулась и пошатнулась, дернулась в сторону, не находя меня. Убрала волосы с мокрой от слез щеки и попыталась отпихнуть его:

— Пусти…

— Отпусти ее, гад! — прорвавшись в круг, я оттолкнул парня от девушки. — Она не твоя!

— А чья? Твоя, что ли? — нагло возмутился тот, но я уже заслонил его от Агнии спиной.

Я повернулся к Корсак и протянул руку. Свет хлестал нас обоих по щекам, так же, как свист и звук. Кто-то толкался сбоку — кажется, Влад. Она стояла, не шевелясь, как будто танец не оставил ей сил. Нетвердо пошатнулась, глаза закрылись, и я не услышал, а угадал, как она всхлипнула:

— Антон…

— Я тут, Огонёк! Тут! Иди ко мне!

Я поймал ее, притянул к себе и крепко обнял. Подхватив на руки, прижал ближе. Она обхватила меня руками за шею и прислонилась лбом к щеке. Здесь было душно и тесно, и точно не место нам. Обернувшись, я стал выбираться из толпы, двигаясь в сторону края сцены, где стояло меньше всего людей.

Слава богу, понятливый народ расступался и наконец-то выпустил нас. Оказавшись на свободе, я пошел по траве, унося свою ношу с поляны.

— Морозко, ты меня ненавидишь. Меня все ненавидят.

— Не я. А какое нам дело до всех остальных? Забудь о них! Эти люди тебе точно не друзья.

— Я — само зло. Черствая кукла.

— Глупости! Завтра я расскажу тебеЮ какая ты замечательная и заставлю это запомнить. А сегодня просто забудь!

— Обещаешь?

— Да.

Агния мотнула головой и обняла крепче. Из ее голоса исчезла твердость, и она шептала, непривычно растягивая слова:

— Я думала, ты уйдешь. Совсем.

— Я и хотел. Но не смог.

Моей щеки, а затем шеи коснулись теплые губы. Я нес ее, мне хотелось сказать, потому не смолчал:

— Упрямая, гордая дурочка — вот ты кто, Корсак! Все можно решить, если есть доверие. Больше никогда не молчи! Поняла?

Она целовала меня весь путь, пока я шел к отелю. А когда вошли в номер, прислонилась к стене. Глаза так и не открыла, но слезы не высохли и стрелы ресниц отбрасывали тень на бледные щеки.

Сейчас Агния не была похожа на себя утреннюю — стильную и уверенную Королеву, какой ее все знали. Замершая, со спутанными прядями на голых плечах, она стала еще красивее…

На секунду задержав взгляд на приоткрытых губах, я закрыл дверь на ключ и снял с нее обувь. Разулся сам.