Охота на Бугимена

Чуть раньше на этой неделе, когда мой литературный агент позвонил с потрясающей новостью о том, что многочисленные издатели желают получить обновленную редакцию «Охоты на Бугимена», меня так и подмывало немедленно сесть за стол и разродиться совершенно новой книгой. Однако вскоре я понял: Эд Брайант прав насчет как минимум одной вещи: история, которую я рассказал в восемьдесят восьмом, действительно является мгновенным снимком событий, настолько честным и кропотливо воссозданным, насколько тот юный писатель был способен создать. Я сейчас не смог бы сделать лучше. В результате, хоть я и отредактировал много что в первоначальной рукописи – чтобы сделать чтиво поинтереснее, – решил не кромсать в книге ничего животрепещущего. Пусть, так сказать, неприкрытая, но правда.

И еще одно замечание касательно первого издания девяностого года, забавный факт, неизменно вызывающий у меня улыбку: два дорогих мне человека внезапно и непредсказуемо выделились в героев повествования – моя мама и Карли Олбрайт. По сей день во время автограф-сессий ко мне подходят читатели и спрашивают, не могу ли я поделиться фотографией мамы. Что касается Карли, у нее почти год не было отбоя от предложений сходить на свидание. Ухажеры так достали, что ей пришлось сменить телефон. Она ворчала, ныла и обвиняла во всем меня, хотя готов поспорить: на самом деле Карли это страшно льстило.

5

Кстати, раз уж речь зашла о Карли. Несмотря на большое повышение, прибавку к зарплате и даже пейджер, в «Иджис» она надолго не задержалась. К своему двадцать седьмому дню рождения Карли стала одной из популярнейших колумнисток «Балтимор Сан», оттуда перешла в «Филадельфия Инквайерер», а затем, после непродолжительного и неудачного сотрудничества с «Вэнити Фэйр», осела в «Вашингтон пост», где по сей день трудится старшим корреспондентом. Личная жизнь у нее также не стояла на месте – когда ей было чуть за тридцать, Карли вступила в книжный клуб и на посвящении познакомилась с приятным парнем по имени Уолтер Скроггинс. Оба сразу же влюбились по уши. Лысый очкарик Уолтер некогда профессионально играл в американский футбол, а потом открыл физиотерапевтический кабинет в Роквилле, штат Мэриленд, и вполне себе процветал. Уолтер – классический «добрый великан», покладистый весельчак, никогда не читавший газет: эту привычку он выработал в течение своей спортивной жизни. Карли и Уолтер полгода крутили бурный роман, а потом женились и теперь растят троих прелестных девчонок – одна другой упрямей и языкастей.

Ну так вот, отправляя меня смотреть «Си-эн-эн», Карли обещает перезвонить с подробностями и вешает трубку. Перезванивает она только через три часа, которые мне кажутся вечностью, однако я ни на секунду не сомневаюсь, что дождусь звонка – за все эти годы она ни разу меня не подвела. А потом она минут сорок пять читает мне свои обстоятельные записи. Вот что она рассказала.

«Висяками» в Управлении полиции штата Мэриленд занимается лейтенант Клара Макклернан. За время службы следователем она раскрыла несколько громких убийств и прославилась скрупулезностью и методичностью. В какой-то момент в поле ее зрения попадает Бугимен. Лейтенант знает о детективе Лайле Харпере – она прочла его докладные по этому делу, слушала разговоры в управлении. Она с уважением относится к обширному труду, который проделал сержант Харпер, и с удовольствием общается с ним все те несколько раз, что ей довелось, до того, как он скончался в марте две тысячи девятнадцатого. Вплоть до выхода на пенсию пятнадцатью годами ранее Харпер беспрестанно размышлял о том, почему убийце четырех девочек в Эджвуде удалось каким-то сверхъестественным образом избежать правосудия. Последнее, что он забрал с собой в день выхода на пенсию, были висевшие над его рабочим столом фотографии Наташи Галлахер, Кейси Робинсон, Мадлен Уилкокс и Кэссиди Берч. И когда лейтенант Макклернан попросила его, он с радостью передал ей гору собственных записных книжек, которые вел по этому делу.

И вот, копаясь в блокнотиках на спиральках, Макклернан находит первую зацепку и тянет ее.

После гибели Наташи Галлахер второго июня тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года ни у одного из ее близких родственников не брали образцов ДНК. Первой причиной этого недосмотра оказался чудовищный характер преступления. Эджвуд – городок маленький, преступления подобного рода для него нехарактерны. Здесь отроду не случалось похищения с последующим убийством, издевательством над трупом, да еще и укладыванием трупа особым образом. Полиция с ног сбилась, отрабатывая приемлемые версии. Второй причиной, по которой у семьи не взяли мазков, было подавленное состояние родственников, особенно отца. Детектив Харпер даже черкнул приписку в блокноте: «Взять мазок ДНК отец/мать/брат, только повременить».