Охота на черного короля

Вадима пронизала дрожь, но не от холода, властвовавшего на высоте. Он представил себе, как бомбардировщик своей многотонной массой врезается в кремлевскую стену, взрываются бензобаки, летят в стороны каменные осколки, оплот социалистической власти гибнет в пламени вместе с народными вождями… Бр-р-р! По сравнению с таким апокалипсисом похищение двухсот тысяч – детская забава.

Надин… лупоглазая лягуха, порождение ехидны! Как твоя обкорнанная черепушка породила этот бесовский план? Вон и Абрамов не понимает, сидит, как примороженный.

– Адочка… одумайся! Ты же не японка-смертница, не террористка из народников… Это у них было принято: сам погибни, но врага убей. Что за варварский обычай! Мы живем в двадцатом веке, культурные люди, у нас другие методы…

– Какие методы, Алексис? – Надин выглянула за борт; под крылом показались огни московской окраины. – Если я смалодушничаю и покину Россию, путь сюда мне будет заказан… Нет! Я должна все сделать именно сейчас! Другой возможности не представится.

– У-у-у! – душераздирающе провыл Абрамов. – А как же я? Я не хочу умирать! Подумай: вот оно золото, а вон там, – он вытянул руку назад, чуть не вывихнув, – там граница! Прорвемся, заживем… Можно и без лица, если есть на что!

– Не уговаривай. – Надин вновь обрела спокойствие. – У меня все продумано. Мы летели на запад только затем, чтобы выиграть время. Мотаться до семи часов вокруг Спасской башни было бы слишком самонадеянно.

– Я тебя застрелю. – Он по-волчьи щелкнул зубами и полез за револьвером. – Меня такой расклад не устраивает. – И на нервах задребезжал: «Как со вечора да с полуночи, как со вечора да с полуночи…»

– Потешно… Ты умеешь управлять аэропланом? Если ты меня убьешь, то и сам погибнешь.

– У-у-у! – во второй раз огласил выси прожигающий уши вой. – За что ты так со мной? Со всеми нами… со Шварцем, с Бюхнером… Их счастье, что загнулись там, в подвале… Это лучше, чем в лепешку расшибиться или сгореть заживо. Ты нас использовала!

– Использовала, не скрою. Без вас мне не удалось бы угнать этого бегемота. А кабы не червонцы, то вы шиш бы мне помогли… Но ты не огорчайся. В среднем отсеке под сиденьем спрятан парашют. У тебя есть еще минут десять, чтобы выпрыгнуть. Я сбавлю скорость…

– Выпрыгнуть? Куда? На Москву? Меня же сразу заграбастают…

– Придумай что-нибудь. Скажи, что тебя силой заставили… В общем, это уже на твое усмотрение.

Абрамов – мелкая боязливая душонка! – захныкал, низверг на голову Надин бессильные проклятия и переполз в средний отсек. Вытащил из-под сиденья парашютный ранец, примерился, чтобы надеть, но бросил и перелез в хвост.

– Все к черту… к черту!

Он извлек из галифе маленький ключик, отстегнул от левой руки Вадима браслет, подтянул к себе освободившуюся торбу, запустил в нее пригоршни, вынул россыпь золотых монет и стал истово набивать ими карманы. Вадим смотрел на него с уничижением. Шакал, трусливый выродок… Чтоб ты подавился этими кругляшами!

Та-та-та-та-та! Загремели в унисон «Виккерсы», над головой зажужжало. Абрамов рассыпал деньги, согнулся крюком, из-под руки взглянул назад. Из темноты, в пятнышках навигационных светляков, вывалился «И-2». Как нашел? Абрамову невдомек было, что за штурвальным колесом истребителя – летун с многолетним стажем, герой двух войн. И этот герой пришел к однозначному выводу, что посадить сбежавший бомбардировщик не выйдет – придется сбивать.

– Ур-р-рою! – зарычал Абрамов и схватился за гашетку.

Та-та-та-та-та! – сыпанула ответная очередь. Огненные трассы пропороли небо. Абрамов, хоть и находился в состоянии аффекта, меткости не утратил. Мотор истребителя запылал и заглох, огонь, мгновенно раздутый потоком воздуха, перекинулся на крылья. Затрещала фанера, стали лопаться расчалки. Пилот прекратил стрелять и выкарабкался из кабины.

– На-ка, выкуси! – торжествовал Абрамов, скидывая опорожненные диски и ставя новые. – Сейчас я из тебя всю требуху выпущу! «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны…»

Пилот, окутанный клубами дыма, встал на капот и согнул колени, готовясь к прыжку. За плечами у него висел парашютный короб из тонкого металла, – старая, но надежная конструкция, придуманная изобретателем Котельниковым в предвоенные годы.

Истребитель, лишенный тяги, вошел в крутое пике.

Абрамов опустил дула сдвоенных пулеметов вниз.

– Катись колбасой, красноперый!

Еще секунда – и заслуженный пилот был бы настигнут смертоносным прочерком. Но над фуражкой Абрамова взвилось нечто объемное… шмяк! – и он, оглушенный, отлип от гашетки. Кудрин соскочил с горящего истребителя и полетел к земле. Над ним забелело облачко, которое разрослось и преобразилось в купол парашюта.

– Удачного приземления, браток!