Охота на Чупакабру

- Перестань, Илья, - я села и посмотрела на него. - Жаль, конечно, что так сложилось, но все равно у нас ничего не получилось бы. Даже не будь Алекса. Мы с тобой не на одной волне, а только на сексе далеко не уедешь.

- Ты права. Но я тебя очень сильно любил. И когда ты сказала, что будем просто встречаться, согласился, лишь бы совсем не потерять. А потом этого стало слишком мало. Но… не знаю, что в тебе такого, Лиса, но ты из тех женщин, которых не забывают.

Да, мне об этом говорили. И даже не один раз. Какая-то в тебе, Яна, дьяволинка. Любить сложно, забыть невозможно. Вот только тот единственный, кто мне был нужен по-настоящему, очень даже прекрасно забыл.

- Спасибо тебе, Илюша…

Он рывком притянул меня к себе и впился в губы жадным, жестким поцелуем.

- Заткнись, Лисинья. Просто иди сюда…

Я казалась себе вырезанной из бумаги куколкой. Плоской, легкой – вот-вот подхватит ветром и унесет. Делала все, что нужно, все, как обычно: записывала интервью, правила тексты, отсматривала снятые материалы. Дома общалась с Алексом, тискала Бориса, готовила, убирала, болтала по телефону с Настей. Но все это было таким же… двухмерным. Как будто из жизни ушла вся ее глубина, объемность.

Дворский? Нет, дело было не в нем. Хотя, конечно, не без грусти – как бывает всегда, если позади остается целый пласт жизни.

«Может, ничего не прошло?» - спросил он.

Я знала, что не прошло. Это было как осколок, оставшийся в ране, где-то у самого сердца. Она затянулась и много лет не беспокоила. И вдруг потревоженный осколок опасно стронулся с места, а я замерла, чтобы не подтолкнуть его неосторожным движением.

Несколько раз ловила себя на том, что оцепенело смотрю в одну точку, а в голове сказочно пусто, ни единой мысли. Как будто внутренний компьютер сначала зависал, не в состоянии справиться с объемом информации, а потом уходил на перезагрузку. Но и после этого прояснения не наступало.

В пятницу днем позвонил Мишка.

- Привет, Янчик. Я прилетел. Как вы?

Отстраненно подумалось, что в его речи с каждым приездом все больше чувствуются англоязычные интонации.

- Привет, солнце, все нормально. Ты когда собираешься к нам, завтра или в воскресенье?

- Если не возражаешь, то завтра. В воскресенье у отца день рождения.

- Отлично, ждем.

Возвращаясь вечером домой, я застряла в пробке на Литейном. Четырнадцать лет назад рядом была частная клиника, где мне должны были сделать аборт. Я ездила этим маршрутом дважды в день пять раз в неделю, но никогда не вспоминала, а тут вдруг всплыло так четко, словно все случилось вчера.

Делать тест было страшно. Наверно, так люди оттягивают визит к онкологу. Пока не узнаешь диагноз, еще можно надеяться. Я тоже надеялась, что это всего лишь задержка. Но ладно день-два, а если неделя?

Две полоски, две полоски… Ты что, беременна? Нет, я бурундук, твою мать!

- И что ты собираешься делать? – взгляд бабы Светы из-под очков был похож на выстрел.

- Не знаю, - заскулила я, как побитый щенок. – Я не думала, что…

- Думать надо было раньше, - отрезала она. – Когда разрешила мужику залезть к тебе в п…у без резинки.

Я аж слюной поперхнулась. Это правда баба Света, музейный искусствовед?

- Для начала неплохо было бы поставить в известность папашу, тебе не кажется?

Меньше всего мне хотелось говорить об этом с Мишкой, но… наверно, она была права. Независимо от того, как он отреагирует. Дело осложнялось тем, что я даже фамилии его не знала. Только то, что играет в молодежке питерского СКА. В Инсбруке, проснувшись утром, мы скомканно попрощались и даже не обменялись телефонами. Это явно подразумевало, что продолжения не предвидится. Да я и не хотела: меня жрала совсем другая боль.

Узнать фамилию оказалось самым простым делом. Как и расписание домашних игр. Набравшись смелости, я поехала на стадион и нашла служебный выход. Рядом уже караулила стайка девчонок-фанаток, бросавших в мою сторону враждебные взгляды.

Мишка вышел, разговаривая с двумя парнями, заметил меня и остановился в недоумении. Но все же подошел.

- Яна? Каким ветром?

- Мы можем поговорить? – голос предательски дрогнул.

- Ну, говори.

- Я… беременна.

Он молчал долго. Так долго, что я внутренне двадцать раз успела умереть. И уже хотела развернуться и уйти. Ну что ж, сказала, а дальше…

- Что ты собираешься делать?

Надо было отдать ему должное, спрашивать, точно ли это его ребенок, Мишка не стал. Все-таки сообразил, что неуклюжая стеснительная девственница вряд ли сразу перепрыгнула в постель к кому-то еще.

- Я… не знаю, Миш. Просто подумала, ты должен знать.

- Хорошо, что сказала. Это моя вина. Я старше и… - он запнулся. Наверно, хотел сказать «опытнее», но понял, что прозвучало бы глупо. Какой уж тут опыт, если не подумал о предохранении. – Но ты же понимаешь, что о браке речи быть не может?

- Ну ясное дело, - мне хотелось провалиться сквозь землю: неужели решил, что пришла требовать этого?!