Охота на Чупакабру

- Если у отца и у плода положительный, при последующих беременностях возможны серьезные осложнения. Мы, конечно, введем антирезусный иммуноглобулин, но это не всегда срабатывает, к сожалению. До завтра у вас еще есть время принять окончательное решение.

- Я… не передумаю, - слова были похожи на шелест опавших листьев.

- Тогда жду к восьми утра. Натощак. Процедура несложная, занимает всего несколько минут, проходит под местным обезболиванием, под контролем узи. Потом мы наблюдаем вас в течение трех часов, и если все хорошо, идете домой.

Остаток дня прошел в пустоте. В том самом вакууме, который завтра должен был убить крохотное существо, притаившееся, ничего не подозревая, под моими сложенными на животе ладонями. А может, наоборот, оно все чувствовало и сжималось от страха?

Мне хотелось только одного: чтобы все поскорее осталось позади. А потом уснуть и спать долго-долго. Несколько месяцев. Или даже больше.

Утром мы приехали в клинику с бабой Светой.

- Я не смогу тебя забрать, - сказала она, поцеловав меня на крыльце. – Позвонишь, когда все закончится. И обязательно вызови такси, не вздумай на маршрутке.

Я подписала в регистратуре договор, расплатилась, и медсестра отвела меня в палату. Подождала, пока переоденусь в рубашку, проводила до операционной. Вчерашняя пожилая докторша заполняла карточку, вторая, помоложе, стояла у аппарата узи рядом с гинекологическим креслом.

- Забирайтесь, - скомандовала она. – Сначала доктор сделает обезболивание, потом введет в матку канюлю. Все под контролем узи. Насос создаст в полости отрицательное давление, плодное яйцо отделится от стенки, и его высосет наружу. Хотя восемь недель… это уже полноценный эмбрион, с ручками, с глазками. Через три часа, если не проявятся осложнения, мы вас отпустим. Послезавтра придете на контроль. На таком сроке иногда происходит неполное отделение, тогда понадобятся дополнительные манипуляции.

Страх и отчаяние выплеснулись за критическую черту - я словно замерзла и оцепенела. Какое там обезболивание, и так ничего не чувствовала. Укол где-то внутри – как будто укус комара. И легкое давление, когда вошла трубка.

- Галя, еще немного, - нахмурилась узистка. – Надо же, уходит от канюли, отодвигается. Жить хочет…

Меня словно с размаху ударили по лицу – обожгло, и глаза тоже обожгло слезами.

- Стойте! – показалось, что закричала, хотя на самом деле прошептала. – Не надо!

- Это что еще за истерика? – возмутилась узистка, но пожилая посмотрела на меня внимательно, остановив движение руки.

- Что случилось?

- Пожалуйста, не надо! – я задыхалась, перед глазами плавали черные круги, сердце готово было выскочить. Слезы лились ручьем, дрожь пробегала по всему телу, с ног до головы. – Пусть останется.

- Так, девочка, успокойся. Мы пока еще ничего не сделали и можем все прекратить. Отдышись минутку. Ты вчера сказала, что не передумаешь.

- Я не могу!

- Тише, тише. Посчитай про себя до десяти и скажи еще раз, да или нет.

- Не надо считать!

- Хорошо, - свободной рукой она погладила меня по ноге. – Я вынимаю.

- Только учти, - добавила узистка, - деньги тебе не вернут. Это в договоре прописано.

- Ну и пусть, - всхлипнула я.

- Проверь, Наташа, все нормально?

- Что там может быть не нормально? – поморщилась та, водя датчиком по животу. – Ты до него даже не дошла. Да, чего только не бывает. Как-то пришла одна на аборт, а там двойня. На первом узи не увидели. Поплакала и оставила. Одного, говорит, еще ладно, а двоих не могу убить. Будем надеяться, что не передумаешь. Эй, ты в порядке?

- Да, - шепнула я и провалилась в темноту.

Вадим

Я еще успевал заехать домой, чтобы переодеться. Специально выбрал такой рейс. Конечно, все необходимое можно было купить и там, но не хотелось ехать в костюме, да еще и в несвежей рубашке. По этому поводу у меня был свой пунктик. Предложения по тендеру решил взять с собой, посмотреть в самолете. Может, удастся сосредоточиться. Сейчас-то точно в голову ничего не лезло.

Прилететь в Питер я должен был в половине двенадцатого. Пока доберусь до гостиницы – час ночи, а то и позже. Остается только надеяться, что Яна не уедет куда-нибудь на выходные. Позвоню утром…

Наверно, разумнее было бы позвонить из Москвы. Услышать в ответ нечто такое, после чего осталось бы только стиснуть зубы и постараться выкинуть ее из головы. Но когда ж мы поступали разумно? Нет, товарищи, мы прокатимся за семьсот километров, чтобы услышать то же самое там. Потому что легких путей не ищем. Или потому что каким-то краешком все-таки надеемся: а вдруг обрадуется. А если и не обрадуется, то хотя бы не откажется встретиться. А поскольку гостиницу я забронировал ту же самую, у метро «Маяковская», до ее дома можно будет дойти пешком. Благо, колено всю эту неделю о себе не напоминало.