Охота на Чупакабру

Потянувшись за распечаткой, я случайно задел мышь. Володя посмотрел на оживший монитор и хмыкнул. На его вопрос утром я так и не ответил, но то, что он увидел, само по себе было ответом.

Я честно пытался читать условия тендера на поставку металлопрофиля, но строчки разбегались. Через полчаса Володя зашел снова и положил передо мной желтый стикер.

- В общем, Саныч, ты извини, я, конечно, не в свое дело лезу. Может, тебе это на фиг не надо или уже есть. Тогда порви и выброси. Но показалось, что может пригодиться.

- Что это? – спросил я, почти не сомневаясь, чей это номер телефона.

- Яна Логинова. Личный, не рабочий.

- Откуда?

- Не пальцем деланный.

Он ушел, а я аккуратно разорвал листок пополам, потом еще раз пополам и выбросил в корзину. А потом достал обрывки, забил номер в телефон и открыл Aviasales*

*Поисковик авиабилетов.

11

Яна

Я открыла дверь, и Борис бросился в ноги. В некоторых отношениях он был собакой. Встречал у входа, но не лез башкой в сумки, как полагается нормальному коту, а выписывал восьмерки и смотрел умильно.

- Мумс, я к Саньке сбегаю, - вышел в прихожую Алекс.

- Кота кормил?

- Не верь коту…

- Он жрал, - закончила я. Этот мем был точно про Бориса. У нас даже магнит такой на холодильнике висел. – Только давай недолго. Отец, кстати, завтра за тобой заедет.

- Да, знаю, он звонил. Хорошо, а то мы в воскресенье в Кавголово с пацанами собирались. На великах.

Неожиданно для себя я обняла его крепко, уткнулась носом куда-то в ухо, чувствуя, как накипают под веками слезы.

- Мумсик, ну ты чего? – он погладил меня по голове, как маленькую.

- Ничего, иди, - я подтолкнула его к двери и вытерла глаза, только когда щелкнул замок.

Вот и еще одну старую рану разбередило. Вспоминала я об этом редко, но если уж случалось… Бывало, что по ночам просыпалась в ледяном поту и до утра не могла уснуть от мысли, что еще бы одна секунда, один сантиметр, и не было бы Алекса на свете. Особенно когда болел совсем маленьким – а болел он часто и тяжело, всегда с высокой температурой. Сидела у его кроватки, прислушивалась к дыханию и, умирая от ужаса, думала: это наказание за то, что тогда уже почти совсем решилась убить его.

Неделя после разговора с Мишкой прошла в сплошных мучениях. Нужно было сдавать хвосты в универе, а я целыми днями лежала на кровати, свернувшись комочком и глядя в одну точку. И точка эта пульсировала в ритме четыре четверти: «что-же-де-лать?»

Меня рвало по утрам, просто адски, и тошнило весь день. Кружилась голова, то и дело срывая в обморочную дурноту. Есть я не могла, только пила кислый яблочный сок.

Позвонил тренер – узнать, почему не появилась на тренировке. Пришлось сознаться. И выслушать длиннейшую нецензурную тираду. Родителям решила пока ничего не говорить. С матерью общалась по телефону, хорошо если раза три за месяц. «Как дела?» - «Все нормально».

- Яна, так дальше нельзя, - сказала баба Света через неделю. – Само не рассосется. Или ты оставляешь ребенка – тогда иди в консультацию, становись на учет. Или...

Она не договорила, но и так было ясно.

Или делай аборт.

На восьмой день утром я проснулась, едва успела добежать до унитаза, потом вышла из туалета на подгибающихся ногах и грохнулась в обморок. А когда пришла в себя, перспектива открылась со всей мрачностью.

Впереди месяцы беременности, потом роды, а потом… В восемнадцать лет мать-одиночка. Расплата на всю жизнь за несколько минут глупости, от которых даже удовольствия никакого не получила. О спортивной карьере придется забыть. Учеба? Конечно, можно перейти на заочку, но где найти работу, чтобы прокормить себя и ребенка? Баба Света в музее получала копейки. Родители? Я представляла, что услышу от них.

«Нагуляла? Вот и тяни теперь как хочешь».

Мишка обещал помогать, если рожу, но можно ли этому верить? Да и какая там будет помощь?

И кому я вообще буду нужна – с ребенком?

Наплакавшись, я взяла телефон и набрала Мишкин номер.

- Понятно, - сказал он. – У тебя есть банковская карта? Пришли смской реквизиты, переведу деньги.

Решиться я не могла еще неделю. Делала вид, будто выбираю клинику. Сейчас интернет переполнен отзывами на что угодно, четырнадцать лет назад такого еще не было. Заходила на женские форумы, читала обмены мнениями, попутно набираясь панического страха, отжирающего остатки трезвого ума.

О клинике на Литейном негативных отзывов было меньше, чем о других. Писали, что там безумно дорого, но врачи свое дело знают. Я думала, Мишка дал мне слишком много денег, но оказалось, их едва-едва хватит.

- Значит, вот что, - пожилая уютная гинекологиня просмотрела распечатки анализов и сделала мне узи. – Срок у вас восемь недель. На медикаментозный аборт вы уже не успели. Для вакуумного тоже многовато. В принципе, мы делаем его до одиннадцати, но оптимально – до шести. Ладно, попробуем. Вы хорошо все обдумали? У вас отрицательный резус. Какой у отца ребенка, знаете?

Я только головой покачала. Звонить Мишке и спрашивать, какой у него резус? Господи, нет!