Охота на демиурга (СИ)

Аравейн и Громдрейк натаскивали будущего императора так, как будто ему предстояло биться на настоящей войне среди обыкновенных солдат, даже маршировать учили. И Эдигор до сих пор не мог решить, кто же из его наставников лучше владеет оружием. Громдрейк был быстрее и сильнее, но Аравейн знал столько необычных техник, включая особенности школы боя светлых эльфов, и был невероятно хитёр, поэтому, когда наставники бились друг с другом, исход схватки обычно был предопределён - ничья. Честная, благородная, дружеская. А Эдигор сделал всё возможное, чтобы двое его наставников подружились, хоть он иногда и замечал, что они ревнуют его друг к другу. И это было забавно. Эдигор улыбнулся, вспоминая, как кривилось лицо Аравейна, когда принц проводил с эльфом слишком, по его мнению, много времени, и как темнели и без того чёрные глаза Громдрейка, когда маг отрывал Эдигора от тренировок, отвлекая его внимание на какой-нибудь необычный магический эксперимент.

Они были самым лучшим в жизни будущего императора - Люк, Аравейн, Громдрейк и Мика. Последняя совсем оттаяла, полностью забыв про господина Матиаса, благодаря Эдигору научилась читать и теперь в свободное время - а у неё такого было много, принц не загружал свою личную служанку - зачитывалась книгами. А ещё понемногу обучалась у Аравейна - оказалось, что у Мики есть небольшой магический дар. Слабый, но тем не менее наставник взялся учить девушку, что казалось ей огромной честью.

Единственное, что огорчало Эдигора - никто, кроме Люка, не осмеливался называть его Эдом. Даже Аравейн, хотя принц просил... Но нет. И будущий император вздыхал, опуская огорчённые глаза - даже с друзьями, которых он искренне любил, наследник не должен был забывать о своём статусе ни на минуту.

Теперь, когда им с Люком уже было по четырнадцать, они оба стали очень привлекательными юношами. Люк, показавшийся когда-то Эдигору невзрачным мальчишкой с "мышиного" цвета волосами, стал обладателем шикарной светло-русой шевелюры, вспыхивавшей на солнце медными искорками, и ярко-серых глаз, умеющих быть как тёплыми, так и колючими.

Сам же Эдигор вытянулся в длину гораздо больше, чем в ширину, и был уже на полголовы выше своего друга. На высокого, худощавого принца, с прямыми тёмными волосами до плеч и спокойными карими глазами заглядывалась половина придворных дам. Даже та её часть, которая была старше будущего императора ровно в три раза. Но зажимать девушек по углам Эдигор почему-то считал недостойным, хоть и видел несколько раз, как это делает отец. С точки зрения наследного принца, это было крайне неосмотрительно со стороны императора - он должен быть символом и образцом для подражания, а если каждая кухарка будет рассказывать о том, что выделывал его величество со своей новой пассией прямо в коридоре... В общем, Эдигор пока искал обходные пути. Ему нужна была такая девушка, которая сумела бы держать за зубами свой острый язычок. И пока, к сожалению, среди ближайшего окружения таких ему не попадалось. Единственным исключением была Мика, но использовать своего верного друга в качестве постельной грелки Эдигору казалось неправильным и нечестным.

Да, кстати! Когда принц перечислял близких и дорогих ему людей (и не людей), то забыл ещё об одном человеке. И теперь этот человек тихо подкрадывался сзади, стараясь не нарушить покой старшего брата...

- Иди сюда, Лу, - усмехнулся Эдигор - после тренировок Аравейна и Громдрейка он слышал даже писк мышей в дворцовых подвалах. - Я тебя заметил.

Раздался лёгкий, едва уловимый вздох. А потом рядом с принцем села маленькая девочка в длинном платье тёмно-синего цвета, с красивой белой вышивкой на рукавах и подоле. Золотые, будто светящиеся изнутри волосы доходили малышке до талии. И Эдигор в который раз залюбовался своей сестрой.

Лу села рядом, не обращая внимания на дождь, и подняла на брата тревожные голубые глаза, в которых сейчас стояли искренние, неподдельные слёзы. И такие они были горькие, что юноша вздрогнул.

- Лу?.. Что случилось?

Одна слезинка скатилась по щеке, не смешиваясь с дождём.

- Мама...

И Эдигор сразу всё понял. Подавшись вперёд, он прижал сестру к себе изо всех сил, чувствуя, как дрожат её маленькие плечи, а из груди рвётся отчаянный плач.

- Лу, хорошая моя, маленькая...

Он говорил, и говорил, и говорил... Почти не помнил, не осознавал, что именно. Лишь бы только успокоилась, не плакала...

Императрица Мариника заболела давно, и здесь был бессилен даже Аравейн. Она подхватила смертельную красную лихорадку, эпидемия которой прокатилась поздней осенью по Лианору, прихватив с собой несколько десятков жителей, и всё, что мог сделать наставник Эдигора - это замедлить болезнь. От красной лихорадки не было лекарства. Больной либо выздоравливал сам - по неизвестной лекарям причине - либо умирал, сгорая от высокой температуры, в горячечном бреду.

Устраивать в такой ситуации бал в честь совершеннолетия наследного принца Эдигор считал настоящим кощунством. Но так желал император. Да и сама больная была не против, говорила, что не хотела бы, чтобы они с Лу грустили.