Охота на демиурга

У него были такие измученные, обречённые глаза.

Есть только два слова - "надо" и "должен"... Да, теперь она понимала.

- Эд, - это имя сорвалось с губ легко, легче, чем "ваше высочество", - я не сержусь. Я...

А что - она? Что? Эллейн не знала, что сказать.

И удивительно - принц понял это. Он улыбнулся, сделал шаг вперёд и, взяв руку девушки, поцеловал её.

- Приходи, когда поймёшь, чего ты хочешь, Элли, - прошептал Эдигор, вглядываясь в взволнованное лицо Эллейн.

...И теперь, трясясь в разгорячённой полуденным весенним солнцем карете, принц вспоминал то мгновение, когда он пытался понять мысли Элли по её глазам. Она тогда ничего не сказала - только кивнула. Вернётся ли она? Поймёт ли?.. И если поймёт, то что?..

Но вдоволь порассуждать на эту тему Эдигору не дали. Раздался свист, потом резкий хлопок, и императорскую карету охватило горячее пламя.

Это был второй раз, когда принц лицом к лицу столкнулся с госпожой по имени Смерть.

Глава восьмая,

в которой мы попадаем в плен

В такой день трудно жить, но легко умирать.

"Тот самый Мюнхгаузен"

Вы, наверное, тоже хорошо знаете это чувство - когда оглядываешься назад, понимаешь, что прошло уже - бог мой! - почти десять лет, а кажется, что всего пару мгновений. Да и разве эти годы имели значение? Разве они были важны?

Разве они вообще... были?

Полноте!

Не было их.

Ничего не было.

В ту самую минуту, когда в одной из московских больниц остановилось сердце моего брата, я тоже умерла. Может быть, у меня по-прежнему есть тело, и я порой даже чувствую физическую боль. Может быть, я могу улыбаться, смеяться и видеть сны. Но разве это - жизнь?

Что это вообще такое - жизнь? И разве я могу сказать про себя, что я живая?

О потерях, подобных моей, написано столько книг, снято много фильмов, это обсуждается различными врачами-психиатрами и просто любителями в телепередачах. Со мной беседовали, меня убеждали, уговаривали... лечили.

Скажите мне, разве можно вылечить... от любви?

Разве можно вылечить мать, потерявшую собственного ребёнка?

Разве можно вылечить человека, лишившегося родителей?

Разве можно вылечить сестру, у которой отняли брата?

Это ведь не насморк, не диарея и даже не рак. Любовь. Как писал Ремарк, чудо и чудовищная насмешка.

В моём случае, пожалуй, только чудо.

И всё же... Что же было дальше? Смешно, но я действительно почти ничего не помню. Мне говорили, так и должно быть - мол, сознание защищается от неприятных воспоминаний, как-то так. Неприятных... Но почему тогда я отчётливо помню те минуты, когда брат дрался со своим убийцей, и совсем не помню несколько месяцев, прошедших после его смерти, когда я лежала в больнице?

Вы спросите, что же со мной было. И мне останется лишь ответить - всё. Постоянная температура, головная боль, желудочные и кишечные боли, а ещё - абсолютное равнодушие и нежелание двигаться, отказ от пищи. Пожалуй, я не буду рассказывать об этом. Тем более что и сама помню немногое. Результат - моё абсолютное бесплодие.

Примерно через год после смерти Олега я вдруг осознала, что осталась у родителей одна. И с тех пор я всё время пыталась жить за двоих. Быть лучшей, как брат. Поступила в тот самый институт, куда хотел пойти учиться он, стала читать его любимые книги... Перестала писать собственные. Почему? Для того чтобы писать о ком-то ещё, нужно хотя бы жить самой, а я в действительности не жила - существовала.

Именно в то время я поняла, что Олега родители любили больше, чем меня. Им гордились и восхищались. Теперь же в их глазах я читала: "Почему он, а не ты?!"

Хороший вопрос. Я тоже задавала его самой себе. Брат... такой мужественный, талантливый, нужный, настоящий... И я. Несуразная, нелепая, неказистая, бездарная. Он - плюс, я - минус.

Почему он, а не я?

Я пыталась стать Олегом, как бы смешно это ни звучало. Я старалась - училась, зубрила изо всех сил, ходила на разные дополнительные курсы, даже бегала на занятия восточными единоборствами. Ничего не получилось. По всем пунктам. Лучшей, как брат, я не стала, только одной из. Спортивные секции все бросила после того, как сломала руку.

Даже дружить по-настоящему у меня ни с кем не получалось.

Отношения с родителями становились всё хуже и хуже. Думаю, они меня так и не простили за то, что не позвонила тогда, когда закончились курсы, за то, что не помогла Олегу, за то, что осталась жива.

Да и... разве это можно простить?

Я ненавижу себя. До сих пор. Это чувство - единственное, которое я испытываю к самой себе.

Вот так... Всего один осенний вечер, который разбил мою жизнь на две части - до и после. Как много было "до", и как пусто "после".

Всё изменилось только после появления Игоря.

Нет, он не был принцем на белом коне, который приехал и спас прекрасную принцессу. Да и из меня принцесса, пожалуй, при всём желании не выйдет.

Просто Игорь... стал первым человеком, который вызвал у меня улыбку. Не вымученную, неискреннюю и горькую, а самую настоящую.