Охота на эмиссара (СИ)

— Да, сэр, — отозвался Фабрис.

«Мой мальчик».

Оказывается, Леандр Ламбе — достаточно близкий цварг для Фабриса, и неважно, что тот обращался к нему по фамилии и «сэр». Приглашение прозвучало на всю семью Робера. Я вдруг ощутила болезненно сосущую пустоту в груди и постаралась отвлечься на космос за иллюминатором.

«Он женат, это не сюрприз для тебя, вообще-то», — зло сказала самой себе. Полгода назад, когда я увидела Фабриса, мне было плевать на его социальный статус. Я просто влюбилась в образ эмиссара, как безответно влюбляются двенадцатилетние девочки в кумиров, но чем больше узнавала, тем сильнее это чувство трансформировалось в нечто большее.

Теперь мне было уже далеко не всё равно, что после прилёта на Цварг он, скорее всего, отправится к другой женщине. К своей жене. И то, что Фабрис никак не стал возражать господину Ламбе, острием вонзилось под дых. До сих пор я воспринимала Лейлу Виланта как некую эфемерную цваргиню, с которой эмиссар появлялся на фотографиях лишь двенадцать лет назад в сети… Сейчас же она стала как никогда реальной.

Когда же случилась эта точка невозврата? Когда мне вдруг остро стал нужен Фабрис целиком и полностью? В допросной? Нет, позднее… После райского дома? Снова нет. Я вернулась домой с мыслью, что мне пора сменить планету в качестве места жительства и раз и навсегда порвать с фантазиями о Фабрисе Робере. Когда же тогда? Когда?..

— Даня, с тобой точно всё в порядке?

Эмиссар сжал губы в тонкую линию, а между бровями появилась глубокая складка.

— Да-да, всё хорошо.

— Мне не нравится твоё состояние. Алисен — очень коварный газ. Пожалуйста, возьми градусник из аптечки, померяй температуру.

Я мысленно фыркнула, но подчинилась. Пускай он считает, что те бета-колебания, которые от меня исходят, — это следствие переутомления и алисена… Всё лучше, чем если он поймёт, насколько я жалкая. Я продемонстрировала цваргу идеальную для человека температуру тридцать шесть и шесть, эмиссар хмуро кивнул, никак не прокомментировав.

После был ещё один звонок, какой-то Дафне, которую цварг неожиданно попросил закупить продукты и доставить в его кабинет. Секретарша, что ли?

Я слушала вполуха разговоры эмиссара и сама не заметила, как уснула. Когда проснулась, перед глазами уже во весь лобовой иллюминатор маячила ослепительно бело-голубая планета, а через динамики корабля лился звонкий юношеский голос.

— …сколько, говорите, гуманоидов на борту?

— Пять, диспетчер. Трое связанных преступников, я и свидетель с Танорга. Без визы.

— Хорошо, сейчас помечу в системе… как зовут?

— Даня Медведь.

— Ага, понятно, таноржец Даниил, я пометил… Мягкой посадки, господин Робер! Площадка номер семь позади здания эмиссариата к вашим услугам.

Я резко села на кресле и протёрла кулаками глаза, пытаясь сообразить, что произошло. Мы как раз входили в атмосферу.

— Фабрис, но я же не… — начала я, как корабль задрожал.

Эмиссар щёлкнул стабилизаторами, пытаясь уменьшить вибрации.

— Шварховы творцы гуманоидоподобной техники! Как закупить дорогущих таноржских андроидов сотней, так сразу, а мало-мальски нормальный корабль взять, а не консервную банку, так это им сложно! — неожиданно выругался мужчина, а я вдруг обнаружила густые тени на его лице, побледневшую и нездорово блестящую кожу, заострившиеся черты.

«Как же он устал! Это я-то спала, а он всё это время пилотировал корабль, да ещё и после того, как разобрался с преступниками и отчитывался по делу…» — подумала я и прикусила язык. Действительно, какая разница, что там будет у диспетчера и какой у меня пол по документам. Попустили на Цварг — и ладно.

— Даня, держись крепче!

А после этой фразы всё и вовсе закрутилось так быстро, что я успевала лишь хлопать глазами и жмуриться с непривычки. Снова вибрации, грохот двигателей, посадка в центр высотного зеркального города и сияющие пики белоснежных гор. Красота — страшная сила, конечно, ни в какое сравнение с Тур-Рином; но стоило выйти из корабля, как я ощутила, что иллюминаторы-то были с затемняющей плёнкой.

Фабрис, поняв, что я самостоятельно спуститься по трапу не смогу, подхватил дезориентированную и жмурящуюся меня за локоть, а набежавшим цваргам в чёрной униформе велел вывести троих преступников.

— Два смеска и один октопотроид. Тот, который брюнет — Чори — самый опасный, будьте внимательны, — бросил он мужчинам, не проронившим ни слова.

Они его слушались так, что невольно и я смотрела на него, открыв рот, зато всего получасом позднее Фабрис рычал и скандалил с коллегами.

— Какого шварха ты не сказал сразу, что нет цваргинь? Я уже сигнализировал от имени эмиссариата, что надо срочно собрать совет. Что мне теперь им говорить? Что зря выдернул их?! — истерил тонким голоском цварг по имени Онезим.

— Не говорил потому, что не считал нужным. Это моё дело… Онезим, честное слово, сгинь с глаз долой и дай мне надиктовать рапорт.

— Ну уж нет, я буду слушать и смотреть! Это дело висело нераскрытым горилломы знают сколько! Ты сам в курсе, что меня назначили помогать ещё два месяца назад, но ты вызверился, что не примешь помощи.