Охота на Гитлера

– Да, я, – улыбнулся Шнайдер. – Так что давайте руки, я вас сейчас освобожу, и мы поговорим спокойно. Я рад, что познакомился с вами. Знаете, мне так противно было играть с вами во всю эту нацистскую пропаганду – вы просто не представляете. Господи, какую ахинею только не приходится нести, только бы не внушить подозрение. В гестапо никогда не знаешь, когда тебя подслушивают, а когда нет. Приходится контролировать каждый свой шаг. Так, давайте я выстрелю сейчас…

Майерс инстинктивно поднял руки, загораживаясь.

– Нельзя же так не доверять людям, – усмехнулся Шнайдер и выстрелил в землю. – Не думайте, никто вас не будет убивать. Даже следователю СС придется заполнять кучу бумаг, если он убьет кого-нибудь не по приказу. Так что стрелял я с целью запугать подозреваемого и склонить к сотрудничеству, что мне успешно и удалось, как будет явствовать из отчета. А теперь давайте поедем куда-нибудь обедать, вы ведь, наверное, уже забыли вкус нормальной еды?

– Да, – коротко сказал Майерс. Он вдруг почувствовал, что ужасно голоден.

– Я вижу, вы все еще шокированы. Ну да ничего, это скоро пройдет. Поехали. Там на заднем сидении вещи, переоденьтесь: в тюремной робе в приличные места не пускают.

Через полчаса они уютно расположились в ресторане "У чаши". Майерс взял себе большую тарелку гуляша, Шнайдер заказал венский шницель. Почти все посетители были в мундирах: военные, СС, полиция и прочие.

– Пиво здесь хорошее, не хотите попробовать? – предложил Шнайдер.

– Давайте.

Они заказали пиво.

– Вы, наверное, спрашиваете себя, что мне могло от вас понадобиться? – спросил Шнайдер. – Ответ прост: мне нужны вы. Ваша честность, ваша принципиальность, ваша вера в будущее Германии, ваше желание скинуть нацистскую мразь с престола. Все это мне нужно от вас.

Глаза инженера метались по сторонам, он думал – кричать ему: "Шпион" или не стоит.

– Давайте я поконкретнее объясню, – предложил Шнайдер. – Мой агент видит Гитлера три раза на дню и записывает его застольные речи. Организовать покушение на него – легко, как воды из крана попить. При большом желании можно будет даже организовать несчастный случай с ним. Но вопрос в том, что будет с Германией после этого. Ведь главное не в том, как быстро умрет Гитлер, главное – как быстро закончится война. Хватит уже тех миллионов жертв, которые мы принесли гиене фашизма. И мы хотим найти людей, готовых к тому, чтобы остановить войну после смерти фюрера. Мы не хотим, чтобы на смену маньяку Гитлеру пришел палач вроде Гиммлера. Нам нужны нормальные люди вроде вас, готовые строить новую, свободную Германию.

– Мне надо подумать, – сказал Майерс.

– Думайте, думайте, – кивнул Шнайдер.

После гуляша и кружки пива Майерс слегка захмелел. Все вокруг показалось ему вдруг нереальным. Ведь всего три года назад он был обычным инженером, а сейчас он обсуждает с русским шпионом заговор против фюрера. Если бы это было сном, то сном приятным, подумал он. Только бы не болели так синяки по всему телу, и не ныли бы обломки зубов.

– Знаете, герр Шнайдер, – сказал Майерс, – вы так долго и энергично пытались обратить меня в нацизм, что мне теперь сложно поверить, что это вы се делали понарошку.

– А как же еще? – искренне удивился Шнайдер.

– Я даже могу допустить, что вы верите в коммунизм и все, что с этим связано. Но то, что все ваши логичные умозаключения, все ваши проповеди, ваш дискуссионный талант, напор, натиск – все это было лишь притворством – в это мне сложно поверить.

– Смешно, – ухмыльнулся Шнайдер. Пиво подействовало на него тоже умиротворяюще, и он не хотел ни обижаться, ни ссориться. – Как вы можете судить об искренности людей, если они сами не знают, верят они в то, что говорят, или нет? Вот эти все миллионы немцев, которые сначала искренне ненавидели русских коммунистов, потом искренне их обожали, а теперь снова искренне ненавидят – они что, врут, по вашему мнению? Нет, они говорят правду. Правда же заключается в том, что им хочется верить в то, во что верят все, и они будут верить искренне. Понимаете?

– А вы тут причем? Вас-то что заставляло так искренне пропагандировать мне нацизм?

– Притом, что я должен сделать свое дело, которое мне поручила партия. И это – моя правда. Ради этого я выпускаю из себя мистера Хайда – полковника СС Шнайдера, но ведь управляет им доктор Джекилс – советский разведчик Александр Комаров.

– Звучит как шизофрения.

– Шизофрения – это когда мы верим в то, что женщина и мужчина способны испытать одновременный оргазм, хотя сами никогда в жизни этого не видели. А остальное – это так, мелочи.

– Все-таки странно, – не успокаивался Майерс. – Ведь вы совсем не похожи на русского. Я бы сказал, что вы по виду – просто идеальный нацист с агитационного плаката: худощавый, среднего роста, блондин, серые глаза. Я все жду, что вы сейчас вскинете руку в римском салюте и крикните: "Зиг Хайль".

– Хотите закурить? – предложил Шнайдер.

– Да. После алкоголя всегда почему-то хочется сигарету, – Майерс с удовольствием закурил, мозг затянуло легким туманом.

– Так какие же, по-вашему, должны быть русские? – спросил Шнайдер.