Охота на Гитлера

Неделю ждал полковник Шнайдер ответа из Штаба. Неделю молчал его радиоприемник, неделю он ходил на работу, писал отчеты, допрашивал подследственных, ел, спал, пил, читал, спал, жил обычной жизнью, но все было как-то нерадостно, через силу. Только работа и сон, сон и работа, и какая-то неопределенная надежда на то, что когда-нибудь все наладится. И все это время он ждал, ждал, ждал. Он чувствовал себя уставшей старой лошадью, которую давным-давно спустили в шахту таскать вагонетки с углем, да так и оставили, без света и радости. Наконец, Советское командование и лично товарищ Сталин дало разрешение на переговоры с представителями немецкого Сопротивления. Проще говоря, поторговаться решили на предмет послевоенного обустройства Германии. И вот в тот же день герой Советского Союза товарищ Александр Максимович Комаров, известный нам под фамилией Шнайдера, и его контрагент Майерс отправились на сходку в Цюрихе, где их уже ждали представители СССР.

Путешественники почти не разговаривали. Выехали они рано утром, когда в Берлине еще только-только светало, и оба были хмурые, не выспавшиеся, и сердитые друг на друга. Дорога была скучной, по радио передавали радиопьесу «Железный кулак». Под монотонное бурчание актеров Майерс задремал.

Проснулся он уже на заправке под Лейпцигом. Это была та самая заправка, на которой Шнайдер останавливался в прошлый раз, когда забирал Кэт из Цюриха.

– Зеленая остановка, – сказал Шнайдер. – Предлагаю выпить чаю и посетить отхожие места.

– Давайте, – кивнул Майерс. – А то что-то вы совсем исхудали, комрад Шнайдер, Все шпионите, небось?

– Есть немножко. Зато вы, я смотрю, на свободе окрепли, покруглели, нагуляли немножко жирка на костях, а? – Шнайдер заговорщицки подмигнул инженеру.

Майерс взглянул на свой раздувшийся живот, туго обтянутый плащом, и ничего не ответил.

– Ничего, ничего, – успокоил его Шнайдер. – Еще похудеете.

– Это вы намекаете, что вы меня опять в тюрьму посадите? – Майерс вылез из машины и пошел в сторону заправки.

– Да ладно вам обижаться, – крикнул ему вслед Шнайдер.

«Эх, интеллигенция, – подумал он, – как же с вами сложно».

На заправке работала та же девчонка, что и в прошлый раз. Герра полковника она сразу узнала, и тут же поприветствовала его и сказала, что рада его снова видеть.

– Благодарю, – сказал Шнайдер коротко.

Он взял себе чай с бутербродом; Майерс заказал яблочный сок и лимонный пирог.

– Желаю вам удачного дня, – сказала приветливо девушка на прощание.

– Вам также, – синхронно кивнули Шнайдер и Майерс.

Шнайдер быстро выпил чай и принялся заполнять отчет для начальства о проделанной работе.

– Не скучно вам все время с бумажками возиться? – спросил Майерс.

– Приятного мало, вы правы, – согласился Шнайдер. – С людьми разговаривать интереснее. Хотите пообщаться?

– Допустим. Вот скажите, а вам никогда не хотелось сделать что-нибудь самому? Своими руками что-нибудь самому сделать: стол, стул, чертеж, машину, а? Вы же только говорите и пишете, а делаете-то вы что? Ничего. Не скучно тратить свою жизнь на такую глупость? Может, попробуете что-нибудь сделать материальное?

Шнайдер снисходительно посмотрел на него.

– Дорогой мой, общаться с неживой материей – это не самая сложная задача. Вот однажды вы выучили, как молотком забивать гвозди – и все, молоток больше не меняется. А вот научиться общаться со слесарем–монтажником – вот это, действительно, сложно. У него может быть сегодня хорошее настроение, а может и плохое, он может быть в запое, у него бабушка умирает – да тысячи причин, чтобы не работать или работать плохо. И сделать так, чтобы он все равно выполнил свою работу – вот это, действительно, сложно. Послушайте любого биолога: воздействие на других людей – это самая сложная работа, которая доступна человеку. Потому что любой человек гораздо более сложный инструмент, чем самая сложная машина.

– Так я для вас инструмент? – спросил Майерс нервно.

– Вы для меня учитель, – спокойно ответил Шнайдер. – Знаете: «Никто тебе не враг, только Бог мой друг, но каждый человек – учитель».

– И многому вы от меня научились?

– Разному, – ответил Шнайдер уклончиво. – Я только хотел сказать, что те люди, кто создают своими руками материальные ресурсы (а это большинство) – это нижний слой в пищевой цепочке, расходный материал. А вот те, кто там, повыше, те уже куда более востребованы и обществом, и женщинами. Вот вас любят женщины, инженер?

– Оставьте мою личную жизнь в покое! – потребовал Майерс.

– Судя по тому, что вы холостяк – не очень любят. А вот если бы вы пищевой цепочке стояли бы чуть выше, так сказать, перешли бы из ранга травоядных в ранг хищников, то вы бы собрали столько любви – вы даже себе не представляете!

– То есть вы, мясоеды, будете иметь преимущество в размножении, а мы все, простые люди труда, перемрем?

– Герр Майерс, только не надо говорить от имени простого человека, – улыбнулся Шнайдер. – Что по уровню доходов, что по образованию, что по должности вы никак не подходите на роль «обычного человека».

– Вы меня еще в элиту немецкой нации запишите, – буркнул Майерс.