Охота на Гитлера

– Ну ничего, вы молоды еще! – усмехнулся Гитлер. – У вас все еще впереди, мой друг. А что вы так тихо говорите? Стесняетесь своего саксонского?

Зельц смущенно улыбнулся.

– Не стесняйтесь, – ласково сказал Гитлер. – Мы все говорим с акцентом, не правда ли? Помню, я всегда говорил Гейдриху¹⁰: саксонский – значит, сексуальный.

Гиммлер грустно усмехнулся, вспомнил трагически погибшего от рук чешских бандитов старину Гейдриха.

– Эх, каких людей теряем, – вздохнул он.

– Да, да, – покивали все головами.

– Сколько прошло уже с того дня, как мы потеряли сияющего великого человека? – спросил Гитлер. – Почти два года, да?

– Да, в июне будет два года, – подтвердил Гиммлер.

– Лейтенант Зельц, – сказал покровительственно Гитлер. – Мне жаль, что вы не знали этого талантливого и прекрасного товарища. Этот человек внёс преисполненный жертвенности вклад в борьбу за свободу немецкого народа, он глубиной своего сердца и своей крови почувствовал мировоззрение Адольфа Гитлера, понял его и осуществил. Будьте достойным его.

– Буду, – сказал Зельц коротко.

– Посмотрите, друзья, вот так выглядит наше будущее! Молодое, еще неопытное, но с горячим сердцем и благородной душой!

Зельц увидел, что все вслед за фюрером ласково смотрят на него, словно бы он в эту секунду стал сыном полка.

– Вы много работаете? – спросил Гитлер.

– Да, – мелко закивал Зельц.

– Над чем?

– Я? – Зельц нервно огляделся и вздохнул. – По-разному. Иногда стенограммы, потом надо все расшифровать, отформатировать, подготовить приказ по канцелярии, составить выписки из документов, или сделать переводы, в основном письменные.

– Вы и переводить умеете? Прекрасно! Какие языки вы знаете, лейтенант Зельц?

– Английский, французский и немного итальянский.

– Прекрасный набор, поздравляю! – Гитлер улыбался так сердечно, так искренне, что Зельц вдруг почувствовал, что что-то меняется в нем, ломается или растет, или еще как-то метафорично преображается, но в любом случае он чувствовал, что больше никогда не будет таким, как прежде. – Занесите в протокол: я считаю, что рейхсляйтеру Борману следует повысить вас в звании. Старший лейтенант Зельц звучит гораздо лучше, чем просто лейтенант. Не правда ли?

– Так точно, мой фюрер, – молодцевато сказал Зельц.

Все за столом засмеялись, а сидевший рядом Борман даже похлопал Зельца по плечу.

– Кстати, мне показалось, или на прошлой неделе вы забыли написать в стенограмме, что я обозвал Клейста говном?

– Виноват, мой фюрер!

– Скажите, друг мой, почему вы это не написали?

– Прошу прощения… – Зельц не знал, куда деться от страха.

– Говорите, говорите, – попросил Гитлер. – Пожалуйста. Почему вы не написали?

– Из уважения к должности. Я боялся, что это уронит авторитет Вермахта перед народом.

– Вы понимаете, что это была ошибка? Вы обязаны записывать все абсолютно точно, без искажений!

– Так точно, мой фюрер. Я… Я готов понести любое наказание.

– Ничего, – ленивым движением Гитлер отпустил ему грехи. – Я уверен, больше этого не повторится. Вы знаете, старший лейтенант Зельц, я уже давно обратил внимание, что мои слова записаны в протокол наиболее точно и ясно, когда его ведете вы. Продолжайте в том же духе!

–

Уходя с работы, Зельц плакал от счастья.

«Первый, первый человек, который слово доброе сказал, – думал он, медленно шагая в толпе других канцелярских служащих к трамвайной остановке. – Небожители, элита, умники. Борманы с Гиммлерами – да кто они вообще такие? А он… Он все замечает. Все! И я его должен убить? Шнайдер думает, что может сделать со мной, что хочет, играть на мне, как на флейте. А ему плевать на меня, он меня использует и выбросит. Тоже мне, мастер интриг: давай ты станешь героем, дорогой Кристоф? Ага, я стану героем, а он станет генералом. Очень приятный расклад».

– Ээй! – раздался вдруг слева звонкий женский голос.

Шнайдер повернулся – в шаге от него шла Кэт. Ее ярко-синий плащ выделялся из серой толпы, как фиалка, пробившаяся сквозь бетонную плиту.

– Ты?! – Зельц испуганно огляделся. – Ты как здесь?!

Кэт посмотрела на него так, что было понятно: все призовые очки, которые он вчера заработал своим геройским поведением, сегодня испарились, как лужа в пустыне.

– То есть, я хотел сказать… Я не ждал, – сказал Зельц.

– Мы так и будем на улице разговаривать? – спросила ядовито Кэт.

– Тут булочная есть, можем пойти туда, – предложил Зельц.

– А больше ничего нет?

Зельц мысленно пересчитал деньги у себя в кошельке и подумал, что ресторан он явно не потянет.

– Хочешь в кафе? – предложил он смущенно.

– Хорошо хоть не в столовую, – сказала Кэт. – Пойдем. Возьми у меня портфель, пожалуйста, а то у меня уже рука отваливается.

– Да, конечно, – Зельц неловко забрал у нее потертый коричневый портфель с желтыми бляшками, – извини, что сам не предложил.

– Дождешься от вас, мужиков, пожалуй, – Кэт демонстративно не смотрела на Зельца, словно его не существовало.