Охота на гончих

Женский дом оказался ближе, чем леди Мак-Лайон могла подумать, – он стоял почти вплотную к хоромам конунга, притулившись между хлебным амбаром и сыроварней. Невысокий, с чисто выметенным крылечком и расписным коньком на крыше, он и вправду казался совсем маленьким, хрупким и женственным – особенно рядом со своим внушительным собратом.

– Просто кукольный домик, – сказала Нэрис, любуясь изящной резьбой на двери. – Как же я раньше его не заметила? Ведь столько раз, кажется, мимо проходила!

– Зима, темнеет рано, – отозвалась Альвхильд, легко взбегая вверх по ступенькам следом за верной Гундой. – Да и пристройки тесно стоят… Ух, как морозно сегодня! Пойдемте скорее!

Нэрис проводила взглядом скрывшихся внутри двух женщин и после некоторой заминки обернулась назад. За ее спиной маячил растерянный Ульф.

– А мне как быть, госпожа? – спросил он, останавливаясь у самого крыльца. – Ведь дом-то женский. Старшая хозяйка недовольна будет… А ежели я вас одну оставлю, так его сиятельство с меня всенепременно три шкуры спустит.

– Может, ты тихонько в уголке пересидишь? – заколебалась Нэрис. После недавнего разноса, который им устроил лорд, ссориться с ним ей хотелось еще меньше, чем Тихоне. – Мы, в конце концов, гости и чужестранцы. Ну не замерзать же тебе снаружи? Холод такой!

Норманн бросил сомневающийся взгляд на дверь и развел руками. С одной стороны, его дело маленькое, а Женский дом не восточный сераль, куда посторонний мужик и ступить не моги. С другой – жене Рагнара это точно не понравится. Она и так госпожу не очень-то привечает. Вопрись он сейчас следом за леди Мак-Лайон в Женский дом да рассядься, как в караулке, крику не оберешься! Порядок-то один для всех, что для своих, что для чужих.

– Обожду я лучше тут, – взвесив все «за» и «против», сказал Тихоня. – Небось не околею. В первый раз, что ли?

– Угу! А последний раз когда был? – Нэрис нахмурилась. – Отвык ты уже от родных морозов, Ульф. Да и лет тебе не двадцать. Нет, нам с тобой надо что-то…

Узорчатая дверь распахнулась, выпустив наружу клубы пара, и знакомый, чуть запыхавшийся голос добродушно воскликнул:

– Так вот она где! Что же это ты, милая, щеки морозишь, когда мы уж тебе и меду налили, и креслице к огню придвинули?.. Аль передумала?

– Тира! – обрадованно встрепенулась леди Мак-Лайон. – Ну конечно! Вас-то нам и надо!

Кругленькая супруга ярла Гуннара, кутаясь в толстую шаль, энергично тряхнула головой:

– Надо – так не стойте у порога, поднимайтесь. Нашли забаву – топтаться на холоде. Давай свою корзинку, милая, да заходи.

– Да я бы с удовольствием… но… Ульф…

– Ой, батюшки, – неожиданно расхохоталась Тира, – еще одна! Нашли заботу!.. Подымайтесь, говорю, оба. Вы, что ли, первые? Да таких охранников, как твой, милая, в сенях уж пятеро в ряд! Еще один посидит, не рассыплется. Ну?

Женщина чуть отступила с порога, и Нэрис с благодарной улыбкой взбежала по ступенькам. Тихоня поднялся следом. Притворил за своей спиной дверь, повернул голову – в сенях и правда было теснехонько. Пятеро бойцов в полном вооружении сидели бок о бок на лавке у стены. И самый из них щуплый был ненамного меньше Ульфа.

– Весь Берген этот душегуб окаянный взбаламутил, – шепотом пояснила Тира, помогая леди Мак-Лайон снять плащ, – боятся отцы да мужья женщин своих без надзору со двора отпускать. Смешно сказать – и мой Гуннар туда же! Даром что сам здесь, в двух шагах, со всей дружиною…

Она вручила плащ Тихоне и, отогнув край толстого валяного полога, из-за которого слышались приглушенные голоса, поманила Нэрис за собой. Та возражать не стала. Пригнулась, юркнула в открывшуюся щель – и окунулась в тепло.

Общая комната Женского дома была так жарко натоплена, что супруга советника в своем шерстяном платье взопрела в секунду. А приглядевшись к сидящим вокруг очага северянкам, пожалела о выборе наряда во второй раз: жены и дочери заботливых норманнов разодеты были в пух и прах. Переливались складки дорогих тканей, играли блики на массивных золотых браслетах, вспыхивали разноцветные искорки драгоценных камней в серьгах и кольцах. «Видела бы это мама, – обреченно подумала Нэрис, чувствуя, как начинают гореть щеки, – ее дочь, жена первого советника короля Шотландии – и выглядит хуже последней служанки! Ну, Альвхильд!.. Неужели нельзя было предупредить?!» Леди Мак-Лайон опустила глаза на подол своего коричневого шерстяного платьица, перевела взгляд в сторону притихших дам у огня и внутренне застонала. Господи, стыд-то какой… И ведь не сбежишь теперь – а как же хочется!

– Пойдем, пойдем, милая, – словно ничего не замечая, говорила между тем супруга Гуннара, ласково подталкивая вставшую столбом леди в спину. – Только тебя и ждали. Уж как я обрадовалась, когда Астрид сказала, что ты придешь, ведь сидишь с утра до ночи затворницей!..