Охота на гончих

Невестка конунга с пониманием опустила ресницы, возвращаясь к своему вышиванию. Все последовали ее примеру. Нэрис, отложив спицу, распустила испорченный ряд и, накидывая петли заново, скосила глаза на Альвхильд. Та старательно орудовала иглой, но вид у нее был рассеянный. На высокий лоб набежали морщинки. «Что же тебя гнетет? – мысленно спросила Нэрис. – Уж не ярлов храп, это понятно… И не смерть падчерицы, не так ты ее и любила. Но кого же ты любишь настолько, что подозреваешь в убийстве – и молчишь?»

Еще одна петля соскользнула со спицы, испортив узор. Однако леди Мак-Лайон этого даже не заметила. Она смотрела на Альвхильд и думала, что молчание бывает разным. Не одна любовь порой отнимает язык. Иногда уста запечатывает долг. Или страх.

Глава 23

Зимой на севере темнеет рано, это верно. Давным-давно разъехались по домам соседки и подруги Астрид, отгремели котлы и ложки, дневной караул на подворье конунга сменился вечерним, а лорда Мак-Лайона все не было.

Нэрис, зевая, сидела у очага с до смерти надоевшим вязаньем, которое шло из рук вон. Глаза слипались. На столе, укрытый салфеткой, остывал ужин. В сенях тихо позвякивало железо – Тихоня начищал оружие. Время тянулось медленно и бесцельно.

– О чем можно болтать целый день? – себе под нос пробормотала леди, в очередной раз оглянувшись на дверь. – Пустоглазый… Какое странное прозвище. Да не случилось ли чего?..

Она тоскливо вздохнула. Звон металла из сеней прервался, в комнату заглянул Ульф:

– Звали, госпожа?

– Нет… Послушай, что же они так долго? Может, Ивар еще куда-то заехать собирался?

Норманн с сожалением развел руками:

– Не знаю, госпожа, лорд мне не докладывался. Только бдеть велел.

– Понятно.

Тихоня тоже обернулся на дверь и, поколебавшись, спросил:

– А ничего, что вы эту Альвхильд от себя отпустили? Мое дело маленькое, тока хозяин ведь ясно сказал – чтоб от нее, значит, ни шагу!

Нэрис без удовольствия оглядела косой и кривой носок с недовязанным мыском.

– Так куда же деваться было, Ульф? – отозвалась она. – Что могли, мы с тобой сделали. Считай, весь день рядом провели, глаз не спуская. Но не полезу же я к ней в постель, право слово?..

Леди с досадой поморщилась. Она действительно приложила все усилия, чтобы ни на минуту не оставлять свою подопечную в одиночестве: стойко вынесла посиделки в Женском доме до самого конца, зазвала Альвхильд к себе на обед, после уговорила прокатиться по Бергену на санях – благо погода выдалась солнечная… Но когда северянка, прикрыв ладошкой зевающий рот, пожаловалась на усталость и выразила намерение лечь сегодня пораньше, Нэрис ничего не оставалось, как смириться и пожелать ей спокойных снов. Предварительно, разумеется, лично сопроводив «подругу» на ее половину и едва ли не взбив подушки. Альвхильд такая забота даже тронула, но навязываться дальше леди Мак-Лайон не рискнула. Да и куда уж дальше, если на то пошло? Не торчать же всю ночь у ее изголовья с подсвечником в руке и Ульфом за спиной!

– Так-то оно так, – раздумчиво сказал Тихоня. – Ваша правда, на супружеское ложе третьим не влезешь. Только бы оттуда кой-кто сам в ночи не вылез!.. Ярлова супружница, гляжу, по темени шастать мастерица.

– Так ведь Орм приглядывает. Да и после дюжины сонных капель Альвхильд до завтра голову от подушки не оторвет. – Нэрис удовлетворенно кивнула. – Лично их ей с отваром смешала, из рук в руки чашу передала. Так что уж будь спокоен! С этих капель и люди покрепче мешком валились.

– Ну, ежели так… Тогда конечно. А хозяин не осерчает? Он ведь с ярловой женой поговорить хотел. Не откладывая, вроде как?

Леди Мак-Лайон сердито вонзила спицы в незаконченный носок и сунула вязанье в корзинку:

– Завтра поговорит! Он до сих пор еще не вернулся, а на меня уже все коситься начали – чего это я за Альвхильд весь день таскаюсь, как репей за собачьим хвостом… Я же не волшебница, в конце концов. Что ты от меня хочешь?

Со стороны сеней раздался тихий смешок и голос:

– Действительно. Мне вот тоже интересно – что?..

– Ивар! – обрадованно вскрикнула Нэрис.

Тихоня выругался про себя – бдеть бдел, как велено, а засов-то, старый дурак, опустить и забыл? Он обернулся. На пороге, снимая плащ, стоял лорд Мак-Лайон. Уставший и явно не слишком довольный собой. Впрочем, отметил Ульф, поспешно ретируясь в сени, сердит его сиятельство нынче не был. Глядишь, не влетит за оплошность-то…

– Эх, – следом за командиром в дом, пригнувшись, шагнул Творимир. Посмотрел на дверь, потом – выразительно – на сконфуженного норманна и качнул головой.

«Влетит, – обреченно понял Ульф. – Совсем я всю выучку растерял. Вернемся домой – погонит меня лорд, к бабке не ходи – погонит с жалованья!» Он опустил плечи и принял из рук его сиятельства плащ. Лорд, однако, никого гнать не спешил. Да и воевода, увидев накрытый стол, с которого Нэрис поспешно сдернула салфетку, сменил гнев на милость: наскоро стряхнул снег с сапог и, приняв из рук леди Мак-Лайон миску, полную остывшей каши, целиком сосредоточился на трапезе. Нэрис, пластая сыр, обернулась к мужу: