Охота на гончих

А следом – утробный клокочущий рев, в котором не было ничего человеческого.

Глава 29

С мрачного предрассветного неба крупными хлопьями падал снег. Он все шел и шел, уже, наверное, второй час кряду, и конца-краю ему было не видно. Нэрис, скрючившись у костра, натянула овчину до самого носа. Смотреть все равно было не на что, а так хоть чуть-чуть потеплее. Она повернула голову влево, разминая шею. Далекое нагромождение камней, виденное вчера днем, призрачно чернело посреди равнины. Подернутое пеленой снегопада, оно казалось живым – шевелилось, меняло свои очертания. Это, конечно, был только обман зрения, игра танцующих снежинок, но леди Мак-Лайон нравилось грезить наяву. Хоть чем-то себя занять, чтоб не взвыть от тоски!

Она шевельнулась – ноги совсем затекли. Зашуршала солома. Хорошо, что нет ветра, иначе вмиг разметал бы копну по всей равнине, подумала леди. Протянула руки к огню – тепло почти не чувствовалось. И дрова скоро кончатся, много ли их там было? Еще час, может, полтора… В пещере осталось три полешка, про запас, но это уже не для обогрева – так, чтобы только заснуть. Нэрис подняла взгляд от костра, разложенного прямо на маленьком каменном пятачке, под нависающей скалой. Отчаянная попытка подать сигнал о помощи – хоть кому-нибудь. Не могли же ее увезти так далеко! Должна же быть тут в округе хоть одна живая душа!.. Леди Мак-Лайон горько усмехнулась. Глупо было и пытаться. Но все же это, наверное, лучше, чем долго и мучительно умирать от голода.

За ней так никто и не пришел. Ни свои, ни чужие. Весь день она просидела в пещере, вот так же глядя на огонь и чутко прислушиваясь – не раздастся ли по ту сторону войлочного полога звук шагов? Чей-то голос? Хотя бы шум ветра, хоть что-нибудь? Кажется, явись к ней снаружи не человек, а дикая кошка или волк, Нэрис и им была бы рада!

К вечеру она перестала ждать. Забралась на лежанку, свернулась калачиком, закрыла глаза… Только уснуть не смогла. Лежала, вдыхая запах прелой соломы и глотая слезы, – долго, наверное, до самой темноты. Есть уже не хотелось, пить тоже, хотя снега за пределами пещеры было в избытке. Снег. Говорят, замерзать совсем не больно. Просто перестаешь чувствовать собственное тело, и все. А потом тихонько засыпаешь. Что же, наверное, это не самый плохой конец?.. Поймав себя на таких мыслях, леди вздрогнула, словно очнувшись. И громко шмыгнув носом, села на лежанке. Губы ее сжались. «Ну нет уж! – гневно подумала она. – Еще руки на себя наложить не хватало!.. Совсем я из ума выжила, в четырех стенах сидючи!» Нэрис воинственно передернула плечами. Может быть, силы у нее было не бог весть сколько, но жизнь она любила. И умирать в соплях, покорившись злой воле неизвестно кого, не собиралась.

– Потосковали, и хватит! – громко сказала она. – Мак-Лайоны так просто не сдаются!..

Вязанка дров в два захода перекочевала наружу. Следом за ней – охапка сена, чтобы не сидеть на голом холодном камне. Разгораясь, вспыхнул в темноте огонек костра.

Только никто не спешил на его молчаливый зов.

– Давно я рассвет не встречала, – пробормотала Нэрис. Время для нее остановилось еще вчера, несмотря на смену дня и ночи – просто хотелось услышать хоть какой-то звук, кроме тихого потрескивания горящих поленьев. – Наверное, в Бергене все еще спят. В такую погоду всегда сладко спится…

Перед глазами встало тихое подворье конунга: занесенные снегом возы и сараи, маленький гостевой домик. Внутри весело пляшет огонь в очаге, манит медвежий полог, на своем тюфяке в сенях храпит Ульф, а за столом, склонившись над бумагами, сидит Ивар. Такой далекий, такой родной… А еще дальше, за много морских миль отсюда, в своих кроватках спят двойняшки – набегавшиеся за день, умильно причмокивающие во сне… Почувствовав, как защемило сердце, Нэрис прерывисто вздохнула. На глаза опять навернулись слезы. «Не реветь! – мысленно приказала себе она, задирая голову к небу и часто моргая. – Как жаль, что нынешней ночью совсем не было видно звезд. Может быть, завтра… Если оно наступит вообще, это завтра». Нэрис, вздохнув, на миг прикрыла веки. Этот снег! Так и мельтешит перед глазами, даже голова разболелась. Или он уже как будто не так густо сыплет? Леди прищурилась, от нечего делать считая снежинки.

И вновь моргнула – теперь уже удивленно-недоверчиво.

По сине-белому полотну равнины, в просветах между такими же белыми хлопьями, летящими с неба, прыгали маленькие черные точки. Почудилось?.. Нэрис, сбросив с головы овчину, приподнялась на соломе. Точки не исчезали. Наоборот – становились все крупнее и крупнее, и вскоре затаившая дыхание леди уже смогла разобрать очертания двух темных фигур. Люди?!

– Люди! – в ответ самой себе вскричала она, подхватываясь с лежанки. – Люди! Лю-у-у-ди-и-и!..