Охота на Горностая

– С рассказом, как твоя мама сходила с ума? Видела масан под Солнцем?

Юноша опустил глаза:

– Нет. Я знаю, ты часто видишь сны… и потом рассказываешь их, и они похожи на сказки. Но, может, кому-то просто надо такие сны видеть? Может, ты не «ослепла», как многие?

Только теперь, впервые за всё время повествования, сказительница подняла на молодого масана глаза. Тёплый взгляд сказал ему коротко: «Да. Ты прав. Не ослепла». А вслух женщина продолжила:

– Молодёжь есть и была всегда. И вот отгремел очередной праздник, и парочка юных масанов, переждав схлынувшую толпу, присела на краю площади на лавочку. Юноша робко обнимал огненную, дерзкую красавицу, которая давно вскружила ему голову. Он знал, что она его тоже любит, но такой уж был у неё нрав, она хотела показать себя неприступной. Сильнее её нрава были только её фантазии и выдумки. Одеться по-особенному, забраться на уступы водопада и голышом прыгать на скорость, переходя в туман… И многое другое.

Девушка сидела рядом и смотрела на статую.

«Ты ведь хочешь на мне жениться?» – спросила она. «Да», – насторожился парень.

Такое начало с ходу и сразу… Так, что-то опять выдумала!

«Я выйду за тебя. Но только тогда, когда ты мне сделаешь точно такую же диадему! – указала девушка на статую. – Хочу такую!»

Что ж… Парень давно мечтал об этом, но его избранница всё время сворачивала с темы женитьбы, а тут вдруг сама начала. Почему бы не сделать такое же? Тем более украшение и правда было очень красивым.

Всю неделю молодой масан метался между ювелирами, на последние сбережения заказав точно такую диадему. И вот он забрал прекрасную копию у Мастера, приехал окрылённый к подруге.

«Смотри! Точь-в-точь, как ты хотела!» Девушка взяла диадему, так-сяк примерила: «Не то. Она не такая, как та! Та чем-то отличается! Достань ту!» – «Но… Нельзя. Никто и никогда не трогал ничего со статуи…» – «Ты что, трусишь? Ну и чего такого-то? Побудет статуя денёк без этой «блестяшки». – «Днём точно заметят… Давай всё-таки в этой. Ну чем она хуже?» – На парня накатило отчаяние. Не хотелось ему даже трогать эту статую, не то что украшение с неё снимать. Неладное что-то было с ней: приближался к ней, как говорили, только Кардинал, и только он мог ее касаться. Ходили слухи, что у Кардинала есть Источник энергии масанов, какой-то особенный, потому и не нуждался он в пище.

Но девушка была неумолима! Забравшееся в голову причудницы желание укоренилось там. Она месяц изводила бедного жениха своего, а потом ультиматум объявила – вообще встречаться не будет с ним, если он не придёт с ТОЙ диадемой.

Да… Молодость и любовь творят порой великие подвиги, а порой – великие ошибки. Днём парень не отважился пойти к статуе, а вечером он всё-таки пришёл на площадь. Просто так снять с головы изваяния диадему было невозможно – статуя стояла на постаменте. Скинув лишнюю одежду, масан осторожно подошёл к статуе и, легко вскочив на камень подставки, дотронулся до самого танцора… Ему показалось, что его что-то укусило. Он отдёрнул руку. Смеющееся лицо статуи резко перестало казаться ему весёлым, а качество работы напугало. От изваяния тянуло обжигающим холодом, желанием, сути которого он не смог уловить. Но вот там, чуть повыше, была его цель – диадема. Снять, не прикасаясь к танцору, и спрыгнуть. И всё! И бежать к своей девушке, и больше НИКОГДА не приходить к этому памятнику неизвестно кому.

Масана вновь прервала повествование, поджимая губы, чуть покусывая их. Сын буквально поедал её глазами.

Так было всегда – сначала кажущийся бредом рассказ под конец становился слишком интересным. Может быть, потом, через часик, после прогулки, он снова станет бредом. Но сейчас… сейчас Лиам хотел знать, что произошло дальше.

– Он, парень тот… Он снял диадему?

– Да, снял.

– И что?! Ну что, за него вышла та девушка? Это ж сказка! Счастливый конец! А Кардинала небось обличили в каком-нибудь чародействе?

Парня уже понесла бурная река воображения, но прохладные пальцы матери, коротко сжав его руки, осадили пылкого фантазёра.

– Нет. Счастливого конца не случилось.

– Что?! А… что случилось? – Он замер, приоткрыв рот, совсем как в детстве, когда его обрывали на полуслове. Переведя взгляд на лампу, масана очень тихо, казалось, даже не шёпотом, а одними губами, продолжила:

– Он дотянулся и снял диадему. И поскользнулся, ведь он не держался ни за что. Да только вместо того, чтобы оказаться на земле, молодой масан зацепился за что-то. Опустив взгляд, масан обмер от ужаса – его поймала статуя. Только не рубины были теперь в глазницах танцора, а живые глаза, и в этих глазах горел Голод.

Парень, вырвавшись, вихрем слетел с постамента, а следом мягко и хищно спрыгнул тот, кто был статуей. Наверное, парень бы там и умер от страха, да только на ожившую статую бросился Кардинал. Бросился, чтобы спасти свой народ.