Охота на изюбря

– Ирина, Скоросько украл у комбината деньги. Мало того – из-за этих денег он сел на крючок бандитам. Местным, но связанным с долголаптевскими. Если бы я его не уволил, то весь завод бы раскрали к весне к чертовой матери. Кстати, я уволил двоих – Скоросько и Сташевича. Это начальник четвертого цеха, если вы не знаете. Горячий прокат.

Со Сташевичем было не так страшно, как со Скоросько. Услышав, что происходит, он сдуру сел в машину и поехал с комбината. На проходной его взяла промполиция, и к вечеру Калягин просто принес Денису исписанный показаниями лист и магнитофонную пленку. Денис подмахнул приказ, даже не видя Сташевича.

– Зачем вы так ведете себя с Володей Калягиным?

Денис некоторое время не отвечал. Потом, чтобы скрыть волнение, он зажег сигарету. Красный огонек тускло засветился в ночи.

– Ира, – сказал Денис, – Володя Калягин – бандит. После того как его вышибли из органов, этот человек занимался тем, что наезжал на ларьки и забивал стрелки. Когда вам говорят, что он навел порядок в городе, – это преувеличение. Он навел его потому, что пристрелил авторитета номер один. А сам он был авторитетом номер два. И когда он стал начальником промышленной полиции, то авторитеты номер три, четыре и так далее получили по чавке и откочевали в другие регионы. Так что, понимаете ли, мы оба бывшие. Только я бывший следователь, а он – бывший бандит. Вот я и не выношу бандита.

– Если вы не выносите бандита, – тихо спросила Ирина, – почему вы сделали володиным заместителем Свенягина?

– Свенягин мне помог. Витька был хороший парень.

Ирина сжала губы. Она очень хорошо помнила свою первую встречу с покойным Витей Свенягиным. Белые фары «девятки», умирающий Извольский близ обочины и безумный вопль обкурившегося дружка Камаза: «Это соска Извольского! Гаси ее и валим отсюда!»

Шекель обежал вокруг тихо урчащего джипа, сунул голову в раскрытую дверь, выбрался наружу и опять стал тыкаться носом в брюки Черяги.

– А когда убили… ну, расстреляли тех мальчишек, которые наехали на компьютерный магазин, это кто стрелял? Бандит Калягин или хороший парень Камаз?

Губы Дениса сжались в одну тонкую полоску.

– А вот это, – сказал он, – совершенно не предмет для обсуждения.

– А этот энергетик? Денис, неужели Слава это одобрил? Неужели он это – приказал? Как это делается, Денис? Вот вы – заместитель директора, и какая-то шпана в подъезде?

– Вам вовсе не надо знать, как это делается, – возразил Денис.

Ирина помолчала.

– Знаете, Денис, – сказала она, – когда мы познакомились, вы… вы казались совсем другим человеком.

– Каким другим?

– Не знаю. Мягче. Спокойнее. Я бы никогда не подумала, что вы из-за неприязни можете мучить людей. Что вы можете уволить человека, который плачет и умоляет оставить его на заводе хоть дворником. Что вы можете приказать расстрелять трех мальчишек. Ведь это вы приказывали, да? Стрелял Свенягин, а приказывали вы?

«Я никогда не делал ничего, что бы мне не приказал Сляб», – захотелось ответить Денису. Но он промолчал. Шекель несильно схватил его за рукав дубленки и потянул куда-то в сторону. Видимо, собаке хотелось, чтобы двое нравившихся ему людей оставили эту большую железную штуку и пошли гулять с ним, далеко-далеко, за замерзшее озеро и лес, в котором иногда подвывали дальние кузены овчарки – крупные сибирские волки.

– Если Володя Калягин умильно на вас глядит, это еще не значит, что он хороший человек, – буркнул Денис.

– Если Володя Калягин сделает какую-нибудь глупость, то это будет потому, что вы его загнали в угол. А вы потом с торжеством… – Голос Ирины внезапно сорвался на жалобный крик: – Господи, Денис, неужели вы не понимаете – я боюсь за Славу! Вы… вы все пользуетесь им, чтобы решать свои проблемы! Вы все клянетесь ему в любви, а потом делаете так, чтобы он кого-нибудь выгнал! Того же Скоросько! Это наверняка… наверняка вы подложили на него компромат!

«Господи, – усмехнулся про себя Денис, – это я-то пользуюсь Славкой… Просто крыша может поехать».

Ира внезапно повернулась и побежала прочь. Снег хрустел под легкими сапожками. Шекель заметался, чувствуя, что между этими двумя происходит что-то неладное, громко и негодующе фыркнул на Дениса, а потом полетел вслед за пушистой женской шубкой. Денису захотелось догнать ее, все объяснить, успокоить. Но что объяснять? И как? Поэтому он молча курил, глядя, как Ирина исчезает за поворотом.

Докурив, Денис пожал плечами, щелчком отправил бычок на обочину и сел обратно в машину.

На следующий день областной арбитражный суд в очередной раз отложил апелляционный иск оффшорок к «Ахтарскому регистратору», – на этот раз оказалось, что судья Баланова изволила заболеть. Может, она и вправду заболела, – вот только московские юристы на слушание вовсе не явились, видимо, будучи осведомлены о состоянии здоровья судьи, а ахтарские, наоборот, пришли и сидели с мытой шеей. Это было неприятно, так как показывало заинтересованным сторонам, что в Ахтарске не знают, что у них делается под боком, а в Москве, до которой четыре тыщи километров, наоборот, осведомлены куда лучше.