Охота на компрачикоса

Но грустное позади, и народ, выцеливая мягкими местами, уже прыгает на шаткие сидения, несущиеся в высоту. Вот и мама-Маша, перепоручив младшего Даше, расширив до невозможности глаза, вместе со старшим шлепнулись на надвинувшуюся скамейку. Скрипит большое колесо, лязгают защелки, но Два Бородача не торопятся, пропуская вперед всех — семейные пары, подрастающее поколение, еще незнакомых им дам. Но вот и их очередь, и сидушка, скрипнув, приняла тела, и они, набирая высоту и рассматривая близкие кроны высоких деревьев, отправились в ленивое путешествие к вершинам.

А впереди — ведь выбор очереди не случаен, свесив ноги и неслышно о чем-то болтая, летят две подруги — светлое пятно волос хорошо различимо на фоне зеленого горного склона. Мимо ползут железные стойки, деревья все больше уходят вниз.

— Что ты о ней думаешь? — прервав созерцательное молчание, спросил Алексей.

— О ком?

— О ком, о ней, — посмотрев в глаза собеседнику, повторил Алексей.

— Эх, Леха-Леха, ей без тебя неплохо! — чуть поразмыслив, весельем на нудность ответил Александр. — А вообще-то, это только мое мнение, разумеется, вообще-то очарование победой вряд ли окупит тяготы борьбы. Будь проще, друг мой, и тогда что-то может сбыться.

— Не борюсь я за женщин, — вздохнул Алексей, — хроническое.

— Можно и так жить, — немедленно согласился подвешенный в воздухе товарищ. — "Чего ж не жить как-нибудь?". Тем более отпуск, нужно отдыхать, а не надрываться. Но вот что я скажу тебе, старина: путь мужчины отмечен женщинами, как автобусными остановками, и все они разные. Это мы, мужики, одинаковые, а они разные. Остановки, я имею в виду. Так что ты вполне можешь ошибиться, это твое, пассажирское право. Ну что, успокоил?

— Филосóф? — с ударением на "оф" поинтересовался Алексей.

— Неторопливый, и это очень важно.

— А не боишься потерять форму, в неторопливости?

— Нет. Пускай наши соломенные братья суетятся, у них времени — лимит. А количеством качества не заменить, как ни старайся. Да и для здоровья полезнее — предохраняет от ненужных и жутких болезней.

— Ну, в среде наших тотальных медкомиссий это редко встречается.

— К счастию, — согласился Александр. — Но количество разнообразных дур ничуть не меньше количества однообразных дураков, или наоборот. Об этом тоже желательно помнить. Ты меня понимаешь?

— Вспоминается анекдот про двух нудистов, — все же попытался поспорить с приятелем Алексей, — пока они спускались с гор, стадо родило три раза.

— Старина! Если ты запал на нее, это тебя волновать не должно. Ты посмотри — да на такую не запасть невозможно! Испортишь отпуск.

— Мне кажется, жутко самоуверенная особа. Прямо завидно!

— Так, старичок, если ты временно растерян — напиши письмо маме. Она, — Александр кивнул в сторону объекта обсуждения, — тебе не нужна. Тем более завтра они уходят в поход. Ты даже не третий лишний.

— Иди ты к черту.

— Самоуверенность в движениях, мне кажется, здесь возрастное, или, скорее всего, спортивное. Хорошо выглядит, правда? Да ты посмотри, посмотри на нее! А красивое тело и как следствие — агрессивность, я думаю, это порождение мужских гормонов. У нее их больше, значит и борьба желаний с независимостью острее — "зе индепенденс дей", слыхал? Но все это быстро теряется: полюбилась, поженилась, поднадоела — и все, заносчивость исчезнет вместе с легкостью походки. Замечал, наверное, что вот идет женщина, пускай не так уж молода, но привлекательна — случается, что время подчеркивает красоту, а походка — будто тащит на себе давно убитого врага. Мне жаль, старина, но кажется, что светлое пятно прямо по твоему курсу — тот самый случай. Так что самая большая награда тебе от нее — краткость знакомства, иначе ты рискуешь стать участником всеобщего марафона по переноске вражеских тел. В роли убитого врага, естественно.

— Иди ты к черту, — повторил Алексей.

— Ты мне не сделал ничего плохого, и я говорил искренне.

Скрип троса, они летят между небом и землей, навстречу солнцу и холодному горному ветру…

…Цвет волос любимой. Девушки: школьницы и недавние выпускницы, экономикой, молодостью и ненавязчивой строгостью "Том Клайма", так прижившейся у нас, чуть чопорной и незаметно сдерживающей развязность движений, стройностью, достойной и простой, похожи на не в Париже придуманных парижанок. Но с русской красотой, что гораздо интереснее.