Охота на «кротов»

Были и другие, приходившие в группу и уходившие из нее, например Чарльз Арнольд. Этот человек, шести футов ростом с профилем героя Дика Трейси и с постоянно беспокойным выражением лица, пришел в группу специальных расследований и быстро стал известен как человек, сказавший «нет». «Он был единственным, кто сказал: «У вас нет никаких доказательств», — вспоминал один бывший сотрудник ЦРУ. — Арнольд стал очень скептично относиться к этому делу в целом и написал кучу бумаг, убеждая своих товарищей по охоте на «крота» отказаться от этой затеи». С таким отношением к делу Арнольду не суждено надолго задержаться в группу вскоре он ушел из ЦРУ на пенсию и поселился в небольшом городке Тайдуотер (штат Вирджиния). Уильям Потоки в составе сплоченной команды ЦРУ также тесно сотрудничал с охотниками на «кротов». Крупный блондин, кадровый офицер из Чикаго, он работал на Берлинской «базе» с Биллом Харви до своего прихода в 1958 году в службу Энглтона.

Комнаты, занимаемые группой специальных расследований, находились на втором этаже штаб-квартиры ЦРУ; их окна смотрели поверх низкой крыши и находились под углом к кабинету Энглтона, занимавшему комнату 2С43 на том же этаже. Действительно, из своего кабинета Энглтон мог видеть через дорогу помещения группы специальных расследований в коридоре «D», расположенном в крыле под прямым углом к его собственному. Выглянув из окна, он мог убедиться, что искатели «кротов» усердно трудятся.

Охоте на «кротов» было присвоено кодовое название «Хоунтол»[165]. Ей предстояло продлиться почти два десятилетия, и еще до ее окончания в ходе поиска агентов проникновения было проверено более 120 сотрудников ЦРУ. Но охота на «кротов» не ограничилась рамками ЦРУ.

«Мы проверяли любого в правительстве Соединенных Штатов, — сообщил один бывший высокопоставленный сотрудник контрразведки. — У нас были досье на людей из информационного агентства США, министерства торговли и других ведомств. Имелись и газетчики. Дела газетчиков находились в этих досье».

Если охотники на «кротов» вышли далеко «в поле», главной сферой приложения их усилий тем не менее оставалось само ЦРУ. Поскольку именно это Управление, очевидно, и представляло собой наиболее соблазнительный объект для КГБ.

«Крот» в ЦРУ мог сообщить КГБ о ведущихся операциях и планах ЦРУ в отношении будущих операций. Он или она могли бы дать Советам имена сотрудников ЦРУ, работавших под прикрытием во всем мире, и ключевых фигур в Лэнгли. И возможно даже, что более важно, советский «крот» внутри ЦРУ мог занимать такое место, которое позволило бы ему раскрыть, существуют ли «кроты» в самом КГБ.

Реальную опасность с точки зрения контрразведки ЦРУ представлял вовсе не советский агент в Лэнгли, занимавший незначительную должность. В силу компартментализации, какую практикуют разведывательные ведомства с различной степенью успеха, такой «рядовой» предатель, вероятно, имел бы доступ только к ограниченному объему классифицированных материалов в своем подразделении. Реальной опасностью стал бы «крот», находившийся на достаточно высоком уровне в секретных службах и имевший доступ к широкой сети операций и планов ЦРУ.

В идеальном случае КГБ хотелось бы завербовать директора ЦРУ или в крайнем случае его заместителя или заместителя директора по планированию, начальника советского отдела оперативного директората или начальника контрразведки. Успешная вербовка на таком уровне была бы достаточно сложной для Советов. А для Энглтона и его охотников на «кротов» проверка самих себя и своих вышестоящих начальников была бы весьма неудобным и щекотливым делом. В результате контрразведка стремилась вести поиск по нисходящей линии и сосредоточить его на агентах проникновения в советский отдел — выбор, продиктованный как логикой, так и осторожностью.

А поскольку объектом советского отдела ЦРУ был сам Советский Союз и этот отдел много времени посвящал попыткам завербовать сотрудников советской разведслужбы, вполне обоснованно было предположить, что высшим приоритетом для КГБ является, в свою очередь, вербовка оперативного работника ЦРУ в советском отделе. Такой сотрудник помимо доступа к широкому кругу операций и собственной осведомленности мог бы прислушиваться в коридорах к сплетням о другой агентуре ЦРУ и успехах разведки.

Если Питер Карлоу и не был «кротом», это неважно, ведь список сотрудников ЦРУ, чьи фамилии начинались с буквы «К», был достаточно велик и обеспечивал группу специальных расследований напряженной работой на несколько лет вперед. В июле 1964 года Голицын, внимательно изучая досье ЦРУ, с триумфом указал на нового кандидата. На этот раз он был уверен, что нашел агента проникновения.

Фамилия сотрудника начиналась с требуемой буквы, он был славянского, а именно сербского, происхождения и служил в Берлине. Таким образом, он соответствовал «профилю», представленному Голицыным.