Охота на «кротов»

«Черт побери, — успокоил его Кович, — расслабься. В Советском Союзе восемнадцать миллионов Саш». По иронии судьбы, Кович впервые услышал о поиске агентов проникновения в штаб-квартире. Он не знал, что сам под подозрением.

Саша Соголов родился в царской России в 1912 году в семье процветающего предпринимателя-еврея, поставлявшего обмундирование русской армии. У Соголова вошло в привычку рассказывать историю о том, как после революции его семья бежала в Германию, спрятав драгоценности в игрушечной палочке, которую дали ему. Семья благополучно добралась до Германии, но маленький Саша потерял палочку. По крайней мере именно так Соголов любил рассказывать эту историю[174].

В 1926 году семья Соголовых иммигрировала в Нью-Йорк, где Саша окончил финансовый колледж и юридическую школу Сент-Джонского университета. Наступили годы «депрессии», и Соголов, по словам одного из его коллег по ЦРУ, «некоторое время торговал машинками для ощипывания кур, пока его не избила кучка людей, ощипывавших кур вручную»[175]. В период второй мировой войны он служил офицером разведки армии США — вначале в качестве переводчика генерала Эйзенхауэра и генерала Патона, затем при Верховном командовании в Берлине. В ЦРУ он пришел в 1949 году и был направлен в ФРГ.

Поскольку Советский Союз был главным объектом для ЦРУ, оно нуждалось в людях, которые говорили по-русски. Многие сотрудники в советском отделе, подобно Соголову, неизбежно были русского происхождения, что только усугубляло подозрения охотников на «кротов».

А Соголов, несмотря на ироничные успокаивающие слова Ковича, все-таки находился под подозрением у группы специальных расследований. Он был славянского происхождения и служил в Берлине. Правда, его фамилия начиналась не на букву «К», но к этому времени контрразведка уже не придерживалась этой детали в описании «крота». Поиск агентов проникновения уже начал распространяться на другие буквы алфавита.

Хуже всего для Соголова было то, что его звали Саша. Во всем этом казалось невероятным, чтобы КГБ использовало псевдоним «Саша» для человека, чье настоящее имя тоже было Саша. Но это не исключалось, и в царившей в то время атмосфере контрразведка ни в чем не полагалась на волю случая.

«Мы смотрели его дело, — вспоминал Майлер. — Мы изучили операции, в которых он участвовал в Германии во время своего пребывания там». Группу специальных расследований, сказал Майлер, особенно интересовала «близость» Соголова с Игорем Орловым, вольнонаемным агентом ЦРУ русского происхождения, который работал на Соголова во Франкфурте в конце 50-х годов и теперь возник как последний подозреваемый.

Что касается Соголова, заявил Майлер, на него «ничего не нашли». Его не понизили в должности, утверждал Майлер, и не заключили в тюрьму, которая ждала другой добычи охотников на «кротов» из коридора «D». Но Соголов так и не достиг того уровня в Управлении, до которого надеялся дорасти.

Группа специальных расследований обратила свое внимание на Джорджа Голдберга, плотного, симпатичного латыша, уехавшего из Риги вместе с отцом перед приходом Красной Армии. Остальные члены его семьи — мать и сестра — погибли от рук нацистов. Голдберг, коренастый, сильный человек, водил такси в Чикаго, прилетел во Францию на планере со 101-й военно-воздушной дивизией в день начала военных действий, был ранен в голову и, истекая кровью, вдруг увидел направленное на него дуло немецкого автомата марки «шмайссер».

«На третий день войны они не брали пленных, — вспоминал Голдберг. — Я сказал по-немецки: «За что ты хочешь меня застрелить?» В этот момент в молодом солдате проснулись человеческие чувства. «Ты истекаешь кровью, — сказал он. — Подержи мой автомат, давай, я перевяжу тебя»».

«Моя война продлилась три дня. Остальную ее часть я провел в лагере для военнопленных 4В близ Лейпцига». Русские, освободившие Голдберга из немецкого лагеря, заставили его короткое время служить в Красной Армии в качестве переводчика. Он находился в советских войсках, когда произошла встреча с американскими войсками на Эльбе.

После войны Голдберг работал в армейской разведке, служил в Корее, в ЦРУ пришел в 1954 году. В 60-е годы он находился в Мюнхене и Бонне под армейским прикрытием. Но после его возвращения в штаб-квартиру группа специальных расследований начала проверять его без его ведома.

«Голдберг был в Германии, — говорил Майлер. — Он же был перебежчиком»[176]. Он приехал из Советского Союза. Расследование проводилось не как прямой результат наводок Голицына, но его изучали в свете этих наводок, чтобы узнать, нет ли какой-либо связи. Начиная с 1958 года Голдберг завербовал Бориса Белицкого, корреспондента Московского радио, псевдоним «Вайр-лес», которого Носенко впоследствии разоблачил как двойного агента, действовавшего под контролем Москвы, и вместе с Гарри Янгом руководил его работой.

Не поэтому ли Голдберг попал под подозрение? «Одна из причин состояла в том, что он руководил Белицким, — сказал Майлер. — Голдберг работал в Германии. Были и другие вещи — операции, закончившиеся неудачно».