Охота на крутых

Отправили меня в тот раз в Баку киевские азеры коммерческим рейсом. Все шло нормалек. Лишь при оформлении в армию у азербайджанских командиров возник существенный вопрос. Почему именно в батальон «афганцев»? Не шпион ли? Ответ на языке долларов‑баксов богатого и щедрого поляка Войцеха помог быстро замять этот неприятный вопрос. Мало ли что: засиделся в кресле дядя, хочется нервы пощекотать. Убивают? А где сейчас не убивают? У меня сосед вышел из своего подъезда, а тут как раз грузовик занесло. Раз – ив лепешку соседа! А вы – война, война...

Добрался я, короче, куда надо! Взяли механиком‑водителем на БМП‑2. Кантовались мы в одном из домов, а в соседнем, полуразрушенном, была казарма взвода Хайруллы. Почти месяц пришлось угробить, дожидаясь благоприятного момента. Дождался наконец! В первых числах мая на позициях Мардакертского района был праздник. Нет, не день международной солидарности трудящихся, а совсем противоположный: разведка «духов» на выходе отбила у армян целый пакет гашиша. Граммов на семьсот тянул «довесок»! К ночи почти все, да чего там – все «бойцы за веру», включая самого командира Хайруллу, дико «обдолбились» в своей казарме. Даже постовики в окопах кайфовали. А два дежуривших у костра часовых и не вякнули, когда я им в спину загнал по штык‑ножу. Дальше? Завел «двойку», раскатал по камешку казарму Хайруллы, наматывая полуживых «духов» на гусеницы‑траки, замуровал их останки в грунт на разворотах, да и рванул на полном ходу через нейтралку к армянам. По ходу развернул башню и из скорострельной пушки начал прощаться с «братками‑азерами»! Не повезло мне в самом конце «беседы», уже перед постами армян нарвался на противотанковую мину... А может быть, повезло: «бээмпэшка» в куски, а у меня – девять осколков в обеих ногах – зато живой.

Братья‑армяне в Ереване лечили почти два месяца. После четвертой операции пришлось заново учиться ходить... А в сентябре 1992‑го лишь благодаря помощи братков‑афганцев из Воронежа добрался на костылях в Будапешт к Юдит...

Вот уже почти три года прошло. Скоро Юдит подарит мне кого‑то, дай Бог – сына! Живем хорошо, коммерция – «на ходу», есть поставщики из России – я только принимаю товар на месте и рассчитываюсь. Сделал пластическую операцию – шрамы от «тигриной лапы» Милоша и осколков заживают, рассасываются. Вместе с кошмарными воспоминаниями о моем родном... дурдоме‑«совке»...»

На этом записи в общей тетради Михая обрывались.

Глава XV Кто есть кто?

Он появился в палате Олеси лишь на четвертый день ее пребывания под надзором хирурга Владислава – давал время пережить случившееся с ней, а заодно переварить прочитанное в дневнике – догадывалась Олеся.

Михай вошел, положил на тумбочку роскошный букет роз, перебивших своим запахом лекарственный состав воздуха, и, не поцеловав ее, осторожно присел на стул у кровати.

– Здравствуй, Леся! Ну как рана – не беспокоит?

– Оправдываться пришел? – Олеся сухими глазами насмешливо разглядывала его.

– В чем... оправдываться?

– Ну как же – жена с ребенком ждут в Будапеште, а ты здесь, на Украине, уже братика или сестренку пытаешься ему сотворить! А я вот целый день вчера лежала и думала – на кой черт ты мне это чтиво притащил? Если только для того, чтобы показать нелюбовь к бывшей Родине и любовь к Юдит, то об этом предпочитают молчать при посторонних людях, к числу которых, насколько поняла, отношусь и я. А если для того, чтобы отдалить меня от себя, то добился этого целиком и полностью – я тебя уже ненавижу. И себя тоже! Боже ты мой, и какая же я идиотка – полезла в постель к мужику, не потрудившись даже взглянуть на девятую страничку его паспорта! Но теперь все – считай, что я сполна расплатилась гостиничной ночью за все доставленные тебе беспокойства! Завтра же уеду в столицу, к проклятому папочке... – Олеся на миг запнулась, о чем‑то вспомнив, затем продолжила уже без прежней горячности – ... да хоть к черту в объятия, лишь бы не лицезреть твою противную рожу! Двуличную, кстати, рожу, и в прямом, и в переносном смысле! А ты можешь катиться в свой теперь уже Будапешт, в объятия венгерочки... – Здесь она наконец заплакала – зло, беспомощно, сквозь прозрачные слезы вперив в Михая наполненные неприкрытой ненавистью зрачки.

– Некуда мне ехать! – он говорил медленно, с горечью и тоской. – Нет у меня ни ласковых объятий, ни будущего ребенка, ни венгерочки Юдит...

– Как это? – не поняла Олеся.

– Ты думаешь, для чего я дал тебе прочесть мои воспоминания: чтобы ты осознала – я полностью вверяю свою судьбу, и бывшую, и настоящую, в твои руки. За этой тетрадью охотились многие, но никто из них не прочел и листочка. Здесь, в этих листочках, все, что связывает меня с прошлой, «совковой» жизнью, – мои оставшиеся в живых друзья, мои планы и надежды, даже мои мысли... Мне нужно было все это рассказать кому‑то. А более близкого человека, чем ты, Олеся, я не нашел. А Юдит убита. Вместе с неродившимся сыном. Моим сыном, которого я так никогда и не увижу! – Михай спрятал лицо в ладонях.