Охота на крутых

– И не поймешь, пока сам не расхлебаешь эту кашу до конца!

– Погоди, – перебил Олесю Игорь, пристально вглядываясь в нее, – а откуда ты этой аналитики нахваталась? У нас в шестом отделе бывало не каждый «опер» мог так все разложить по полочкам.

– Подумаешь, ваш шестой отдел! – презрительно сморщила носик Олеся. – Да меня лучшие папочкины шерлоки холмсы в интуиции и анализе событий перешибить не могли! Ты думаешь, почему он за мной по всей России и даже за ее пределы своих омоновцев разослал? Ему моя голова нужна, вернее – серое вещество в ней, а на остальное – наплевать с высокой горы! Если бы можно было – он бы одну мою голову на манер котелка профессора Доуэля из фантастики А. Беляева выставил на своем ночном столике, чтобы советоваться... А мне этот «крутой» мафиози до того осточертел, что я от него на край света сбежала бы. Боже, сколько грязи вокруг него, хоть сам он и чистеньким выскакивает из любой ситуации! В основном – благодаря мне! Да ты его хорошо знаешь! – вдруг глянула Олеся на Игоря. – Ну, конечно, не так хорошо, как я, но пару раз с ним встречался. И, кстати, благодарен был ему за эти встречи!

– Ты меня заинтриговала! И как же фамилия твоего папочки?

– Агафонов.

– Что?! – Игорь чуть не свалился со стула. – Мой бывший благодетель Эдуард Михайлович?

– И одно из главных действующих лиц трагедии твоей жизни, – уточнила Олеся.

– Но ведь он определенно знал, для чего ссужал меня долларами и поддельными документами! У меня в голове не укладывается – свои против своих! И потом – его брат, Виталий Михайлович, доктор... Его ведь пытали!

– А ты знаешь, кто его пытал? Твои «друзья», ныне покойные – Тихонов и Саид‑Бек. Через руки этого доктора из Западной Украины в Восточную и дальше – в Союз прошли десятки, а может бьгть, и сотни килограммов гашиша. Так что ему было что откладывать в швейцарском банке! И пытали его не напрасно – Тихонову и Саид‑Беку был нужен код доступа к его сейфу. А братку его, папашке моему, просто нужно было знать, ЧТО у него выпытывали, а уж КТО пытал – он вычислил запросто. Тоже, между прочим, не без моей помощи! – самодовольно улыбнулась Олеся.

– Но ведь в паспорте твоем – совершенно другая фамилия!

– Я говорила, а ты пропустил мимо ушей, что Агафонов – не родной мой отец. Отчим, понимаешь? Мамочку мою, валютную проститутку, он подобрал в холле московского «Интуриста». На ночь, естественно. Но ее красота и то умение, с каким она в любом импотенте могла разбудить секс‑зверя, увлекли заклятого холостяка настолько, что он предложил ей провести совместно и следующую ночь, а затем просто купил все последующие в обмен на роскошную жизнь и брачный контракт. Многое он ей прощал за их брачную пятилетку. Но однажды, когда узнал, что она в его открытом «мерсе» трахалась по пьянке с очередным молокососом‑любовником почти на виду в одном из скверов Москвы, рассвирепел настолько, что приказал своим омоновцам сперва «пропустить ее по кругу», а затем голой провести по всему электропоезду, следующему до Сергиева Посада, с табличкой на груди: «Заклейменная проститутка»... Представляешь, двухчасовая прогулка на виду у публики ! Откачать ее не удалось. Мне до сих пор невдомек, кто больше виноват в этой смерти – моя совсем пропащая «маман» или папа‑отчим Агафонов!

– А ты?

– До ее замужества я жила у бабушки в том же Сергиевом Посаде, совсем недалеко от резиденции Патриарха всея Руси Алексия II, в пятиэтажках‑«хрущобах». А после Эдуард Михайлович забрал меня в столицу, в свой пятикомнатный офис‑квартиру. Не знаю, какие виды он имел на меня, скорее всего – подсунуть под какого‑нибудь сынка «шишкаря». Что и попытался в конце концов сделать. Но я люблю свободу, особенно в выборе будущего супруга. По‑хорошему папа Эдик бы не уступил, поэтому пришлось «сделать ноги». Ну, а остальное ты знаешь! – Олеся устало откинулась на подушки – не до конца еще поправилась после операции.

– Нет, не все! – Игорь мягко придержал ее руку. – Откуда ты так хорошо знаешь следственную практику?

– Ах, это? – Олеся небрежно махнула рукой. – У меня какието скрытые способности к аналитическому мышлению. Это один из психиатров сказал, к которым таскал меня Агафонов после одного интересного случая. И еще добавил тот псих – неисчерпаемые резервы этого самого мышления.

– А что за случай?